Цивилизация
В какой момент и при каких обстоятельствах этот автор переключился с остросоциального сюрреализма на древнегреческие мотивы, отечественной публике неведомо. Довольно долгий период в своей биографии Александр Джикия обитал в заморских странах – США и Турции, где его настиг творческий кризис. Не исключено, что он был слишком строг к себе и к той «перестроечной» манере, которая делала его одним из самых востребованных и узнаваемых художников конца 80-х. Но факт остается фактом: Джикия отринул прежний лубочно-гротескный стиль и взялся за освоение античной пластики. Изучал вазопись и особенности крито-микенской культуры, пытаясь найти в этом нечто созвучное современности.
Итогом такого погружения в историю стали многочисленные опусы, навеянные древней мифологией.
Впрочем, Джикия не был бы самим собой, если бы не внес в этот материал свойственной ему иронии и лиро-эпического абсурда. В частности, миф о Минотавре, которому посвящена нынешняя выставка, оброс у него множеством апокрифических подробностей. Безудержное сочинительство привело к тому, что сюжет с участием рогатого стража критского лабиринта, его сводной сестры Ариадны, отважного Тесея и гениально-безумного изобретателя Дедала превратился в своего рода комикс, где персонажи сосуществуют в весьма непростых обстоятельствах. Минотавр переживает из-за своих застарелых комплексов и мучается от неразделенной любви к Ариадне, та грезит о Тесее, но в глубине души чувствует нежность к своему быковатому братцу, Тесей же брутален и коварен, он готов пожертвовать Ариадной ради неуправляемой страсти к Минотавру...
Даже не комикс, а мыльная опера.
Правда, фабула тут распадается на отдельные «камео», связать которые воедино практически нереально. К тому же в ход пущен весьма эклектичный набор технологий: есть раскрашенные от руки шелкографии, есть рисунки и холсты, а также деревянные скульптуры и инсталляции. В принципе, это такая изобразительная «джойсовщина», только на тему не Улисса, а Минотавра. Однако «джойсовщина» XXI века, то есть склонная подтрунивать над собственными фантазмами.
Иначе говоря, постмодернизм, осознающий свою историческую ограниченность.
Не возьмемся судить, насколько автор в эту ограниченность метода уперся, но уже прозвучала декларация о том, что нынешней выставкой «античный проект» закрывается. Вероятно, немалому числу поклонников Джикии хотелось бы, чтобы он вернулся к своей давней манере, которая была доступней для понимания и лучше соотносилась со зрительскими чаяниями, нежели мифологические изыскания 2000-х. Но как-то не похоже, что художник откажется от приобретенной склонности к аллегориям. И тем более не похоже, что он забросит скульптурно-инсталляционную составляющую своего творчества. Впрочем, наблюдать за эволюцией талантливого человека всегда интересно, даже если она не соответствует чьим-то ожиданиям.
