Цивилизация
Владимир Путин стал этой осенью фигурантом новостей, ранее для него не свойственных, – о здоровье. Перерыв в зарубежных поездках и сообщения о спортивной травме породили волну слухов с историческими аллюзиями – от позднесоветской «гонки на лафетах» до «крепкого рукопожатия» Бориса Ельцина. Спекуляции превосходят по масштабу реальные основания для них – Путин с глаз не исчез, все равно все время на виду. Но причины их объяснимы.
Владимир Путин – заметный фактор не только российской, но и мировой политики, он постоянно в центре внимания. И всякие отклонения от заведенного порядка вещей вызывают всплеск оживления у одних и опасений — у других. С Россией понятно: внутриполитическая система выстроена так, что президент вообще является стержнем, а данный конкретный глава государства выступает в качестве необходимого условия ее сбалансированного функционирования. В последнее время кажется, что уже не достаточного, но точно необходимого. А что с международной ситуацией и российской внешней политикой?
Роль Путина на мировой арене своеобразна. Его воспринимают как олицетворение системной альтернативы Западу, каковой он, вообще-то, не является.
Постоянное оппонирование США и Европе, критика их действий в путинском случае не сопровождается предложением какой-то качественно иной модели, принципиально другого подхода. Он постоянно указывает на глупости, ошибки, лицемерие западных держав, однако не бросает открытого вызова.
В 2000-е годы, в первые два президентских срока Владимира Путина, на Западе много рассуждали о том, к какому типу стран относится Россия, – консервативным приверженцам статус-кво или революционно настроенным ревизионистам. Сторонники первого взгляда говорили о том, что Москва желает удержать остатки советского влияния и потому заинтересована в сохранении правил, сформулированных в прежнюю эпоху, когда СССР диктовал правила игры. Те, кто разделял вторую точку зрения, ссылались на стремление России поставить под сомнение мир, лидером которого являются США, то есть противодействовать статус-кво, сложившемуся после окончания холодной войны.
Сейчас эти интересные дискуссии уже неактуальны. Вполне очевидно, что Россия является державой статус-кво, но в несколько ином понимании.
Москва пытается сохранить какие-то принципы, опора на которые позволила бы структурировать международную среду, все более хаотическую, неуправляемую, а потому опасную. И дело не во влиянии, а в элементарном самосохранении. Из того, что говорит и пишет Владимир Путин в последние месяцы, понятно, что состояние дел в мире вызывает у него глубокое беспокойство.
И речь уже не о том, что кто-то из крупных игроков не уважает Россию или ведет себя в ее отношении вызывающе (эти упреки звучали в конце второго срока Путина), а об усугубляющихся деструктивных процессах вообще. При этом, по убеждению российского президента, все, что делают наиболее влиятельные страны, прежде всего США, ситуацию только ухудшает. Причем в абсолютных категориях, то есть и для них самих тоже.
Так, Сирия, с его точки зрения, очередной такой пример, как и вся «арабская весна». Вместо того чтобы содействовать стабильности, поддержанию существующего более или менее устойчивого положения вещей, которое не оптимально, но терпимо, западные страны если и не стимулируют перемены (хотя в основном стимулируют), то стараются к ним адаптироваться, поддержать «правильную сторону истории». Даже когда получается, что объективно они оказываются на стороне исламистов, которых при одобрении Запада жестко подавляли прежние режимы, как правило – союзники США и Европы.
Российский президент не одинок в неприятии такого положения вещей. Китай, например, горячо разделяет подобный пафос, да и многие страны прежнего «третьего мира» с ним согласны. Но получилось, что именно его образ — в авангарде сопротивления. Во-первых, потому что Россия, несмотря на упадок, случившийся после распада СССР, остается активной страной с явными амбициями. Во-вторых, потому что в силу ее комбинированного ядерно-сырьевого потенциала игнорировать мнение России невозможно. Наконец, в силу характера самого президента: его отличает не типичная для столь высоких политиков прямота и неполиткорректная откровенность. В совокупности это превращает Путина в символ антизападной фронды, хотя сам он никаких «фронтов», ни общенародных, ни общемировых, на деле вести за собой не собирается, геополитической революции не хочет и скорее озабочен тем, чтобы отгородиться от напора извне.
Взгляд Путина – производная от состояния внешнего мира, а не активный импульс с целью его изменить. Однако у тех, на кого Путин нападает, возникает ощущение, что именно в нем кроется значительная доля проблем. Та же Сирия – наглядный пример. То, что там идет отчаянная, беспощадная и безнадежная война на уничтожение между двумя ветвями ислама, движущими силами которой являются внутригосударственные и региональные факторы, стараются не признавать, по крайней мере на официальном уровне. Зато постоянно звучат заявления о том, что вся загвоздка в Москве: не упорствуй она в поддержке Башара Асада — Сирия, мол, давно встала бы на путь урегулирования. Вообще,
репутация России как спойлера, который вставляет палки в колеса Западу исключительно для того, чтобы ему гадить, широко распространена, и основана она прежде всего на восприятии личного стиля Владимира Путина. Стиля, в котором вызывающая форма перевешивает содержание, хотя к сути нередко стоило бы и прислушаться.
2012 год начинался с бурных политических событий в России, которые поставили под сомнение устойчивость власти, а многих заставили заговорить если ни о конце путинской эпохи, то о завершении периода, когда Владимир Путин был полновластным хозяином страны. Президентская кампания, выборы и то, что за ними последовало, доказали, что завершение правления предрекать поторопились. Разговоры о нездоровье Путина пришлись кстати: у противников режима в России и на Западе возникла надежда, что успех придет хотя бы таким образом. Впрочем, похоже, несбыточная. Физическая кондиция главы государства не столь плоха, как многим хотелось бы. Но главное – мечта о том, что без него все сразу наладится и в стране, и в мире, не перестанет быть иллюзией.
