Мистер Нет: как Громыко противостоял США

30 лет назад умер министр иностранных дел СССР Андрей Громыко

Премьер-министр Индии Сардар Сваран Сингх и Министр иностранных дел СССР Андрей Андреевич Громыко на приеме в посольстве Республики Индии, 1964 год В.Носков/РИА «Новости»
30 лет назад, 2 июля 1989 года, ушел из жизни знаменитый советский дипломат и государственный деятель Андрей Громыко, на протяжении почти трех десятилетий возглавлявший МИД СССР. Ему было 79 лет. «Газета.Ru» вспоминает основные вехи полувековой карьеры министра, которого на Западе за несговорчивость называли Мистер Нет.

В сериале «Брежнев» есть показательный эпизод. Ряд высших руководителей Советского Союза, особо приближенных к генсеку, обсуждают высказанное Брежневым желание подать в отставку. Спрашивают мнение Андрея Громыко — он «за» уход Леонида Ильича или «против»? Глава МИД, выдержав гроссмейстерскую паузу, отвечает:

«Я потому старейший и, как вы утверждаете, авторитетнейший член ЦК, потому что всю жизнь действовал по уставу партии».

Феноменальная гибкость и в то же время железная твердость в отстаивании, возможно, не всегда тех, которые он считал верными, но провозглашенных государством принципов стали отличительными чертами Громыко в течение 28,5-летнего пребывания в должности министра иностранных дел СССР. Внешнеполитический вектор страны мог меняться, однако шеф советской дипломатии всегда владел актуальной международной повесткой и, в отличие от иных представителей номенклатуры, меньше всего походил на нафталинового старика.

Как Громыко вырвался из белорусского захолустья

Громыко был одним из немногих этнических белорусов в высших эшелонах власти. Он родился еще до революции, в 1909 году, в деревне Старые Громыки современной Гомельской области. Сегодня такого населенного пункта не существует: после Чернобыльской катастрофы деревня оказалась в зоне радиации и была экстренно расселена. А в начале XX века все ее жители носили одинаковую фамилию. В истории известен еще как минимум один Громыко и, кстати, почти ровесник Андрея Андреевича – генерал-майор советской армии Виктор Иванович.

На малой родине Андрея Громыко сегодня не слишком жалуют. У местных жителей он прочно ассоциируется с советским режимом, который здесь любят не все. Но во дворце Румянцевых и Паскевичей на берегу реки Сож в центре Гомеля воссоздан кабинет бывшего главы МИД. Организаторы постарались передать аутентичную атмосферу рабочего места в здании на Смоленской. На стене портрет Ленина, под ним — стол с зеленым сукном, на нем — книги, в том числе «Экспансия доллара», написанная Громыко под псевдонимом Г. Андреев. В стеклянном шкафу собраны личные вещи уроженца Гомельщины.

Будущий дипломат родился в семье ветерана русско-японской войны и будущего участника Первой мировой.

Еще до Маньчжурского фронта ему посчастливилось побывать на заработках в Канаде, где Громыко-старший выучился английскому и посмотрел мир. Рассказы отца о дальних странах и полях сражений захватили воображение Громыко-сына. Под впечатлением от приключений родителя он проявил интерес к изучению иностранных языков и чтению книг.

Как Громыко помогли репрессии

Начало дипломатической карьеры Громыко пришлось на то темное время, когда самые образованные люди Советского Союза тысячами лишались своих постов, а кто-то и жизней. Наверное, скромный сотрудник Института экономики АН СССР пришел на «чье-то» место. Что ж, это были печальные реалии 1930-х. Куда важнее, что сам Громыко едва ли мог быть виноват в трагедии работников дипломатического ведомства.

В 1939 году его, образованного мужчину в самом расцвете сил, специалиста по экономике, пригласили к сотрудничеству в комиссию ЦК ВКП (б). Сталинские репрессии выкосили лучших. Аппарат Наркомата иностранных испытывал острую потребность в новых кадрах, способных заменить «выбывших». В пользу кандидатуры Громыко сказались крестьянское происхождение, свободное владение английским и представительская внешность.

«Я стал дипломатом по случайности — признавался он десятилетия спустя. —

Выбор мог бы пасть на другого парня из рабочих и крестьян, а это уже закономерность.

В дипломатию вместе со мной таким же образом пришли Малик, Зорин, Добрынин и сотни других».

Очередной подъем по службе пришелся на годы Второй мировой войны, которую Громыко по желанию Иосифа Сталина начал советником при советском посольстве в Вашингтоне, а продолжил – после отзыва Максима Литвинова – чрезвычайным и полномочным послом. Общаясь с американцами, Громыко одновременно участвовал в подготовке, и затем проведении Ялтинской и Потсдамской конференций.

В 1957 году Никита Хрущев, искавший замену Дмитрию Шепилову, предпочел Громыко на посту главы МИД другому маститому дипломату Василию Кузнецову. В пользу более молодого кандидата сказалась рекомендация от Шепилова:

«У меня два зама. Один — это бульдог: скажешь ему — он не разожмет челюстей, пока не выполнит все в срок и точно. Второй — человек с хорошим кругозором, умница, талант, звезда дипломатии, виртуоз. Я вам его и рекомендую».

Хрущев выбрал первого.

В свою очередь, Громыко безошибочно предугадывал исход борьбы за высшие посты в СССР. В 1957 году он поддержал Хрущева против «антипартийной группы» Вячеслава Молотова, Лазаря Кагановича, Климента Ворошилова и примкнувшего к ним Шепилова, в 1964-м выступил за Брежнева против Хрущева.

Как Громыко тащил Советский Союз в НАТО

В 1954 году СССР ошеломил западный мир подачей заявки на вступление в НАТО. Горячим сторонником этой идеи был первый заместитель главы МИД Громыко. При его активном участии разрабатывался советский проект общеевропейского договора по коллективной безопасности: этот документ Советский Союз предлагал обсудить параллельно с вопросом о вступлении в НАТО.

19 марта в Президиум ЦК КПСС была направлена записка, в которой говорилось:

«МИД считает целесообразным присоединиться к Североатлантическому договору.

Такое заявление поставило бы в затруднительное положение организаторов Североатлантического блока, подчеркивающих его якобы оборонительный характер и то, что он будто бы не направлен против СССР и стран народной демократии».

Одновременно с Советским Союзом отдельные заявки на вступление в НАТО подали Украинская ССР и Белорусская ССР. Как и в случае с включением в ООН в 1945 году, когда нужно было усилить свое влияние, Москва пыталась убедить мир в независимом статусе этих республик, которые якобы на добровольных основаниях входят в Союз.

Правительства ведущих западных держав не поверили Москве, предположив популистскую природу советских предложений. Возобладало мнение о том, что истинные замыслы Советского Союза нацелены, во-первых, на вытеснение США из Европы, а, во-вторых, на подрыв НАТО изнутри. Чтобы хотя бы начать дискуссии по обоим вопросам, от СССР потребовали уйти из Германии и Австрии, отказаться от военных баз на Дальнем Востоке и подписать соглашения о разоружении. В руководстве Советского Союза на недопуск в НАТО показательно обиделись.

Как Громыко договаривался с американцами об ОСВ-2

18 июня 1979 года Брежнев и президент США Джимми Картер подписали Договор об ограничении стратегических наступательных вооружений – ОСВ-2, явившийся важным документом эпохи «холодной войны». Основную работу на переговорах проделали государственный секретарь США Сайрус Вэнс, считавшийся сторонником решения конфликтов путем обсуждения, и посол СССР в Вашингтоне Анатолий Добрынин, однако ключевая роль с советской стороны отводилась главе МИД Андрею Громыко, который подключался к процессу в самые сложные моменты.

«Человек высокого интеллекта, жесткий и упорный переговорщик, острый на язык и скрывающий сухое чувство юмора за внешне суровым выражением лица,

Громыко – талантливый дипломат, в совершенстве владеющий своим материалом»,

— писал о нем Вэнс.

В результате затяжных переговоров на трех уровнях к лету 1979 года был достигнут взаимоприемлемый компромисс. США пришлось пойти на сохранение преимущества СССР по тяжелым межконтинентальным баллистическим ракетам и на включение в суммарный потолок по пусковым установкам тяжелых бомбардировщиков с крылатыми ракетами большой дальности. В свою очередь, Москва согласилась на снижение количества стратегических носителей до 2250 единиц к 1981 году, а также на некоторые дополнительные ограничения.

Как Громыко бойкотировал Олимпиаду в Лос-Анджелесе

Весной 1984 года СССР официально отказался посылать своих спортсменов в Лос-Анджелес для участия в Летней Олимпиаде. Двумя годами ранее член Политбюро Гейдар Алиев заверил президента Международного олимпийского комитета (МОК) Хуана Антонио Самаранча в твердом отказе советского руководства от бойкота, чтобы «не опускаться до уровня президента США Картера», который четырьмя годами ранее отказался от участия в московских Играх.

Как вспоминал Самаранч, позиция СССР радикально поменялась после смерти Брежнева. Если верить главе МОК, несомненно, осведомленному в этом вопросе, принципиальное решение о неприезде в Лос-Анджелес принимал не кто иной, как Громыко.

Пока был жив Брежнев, серьезные люди из его окружения не раз заявляли, что СССР никогда не будет использовать бойкот Олимпиад в качестве политического оружия, — рассказывал Самаранч в своих мемуарах. – Потом, когда к власти пришел Юрий Андропов, нам вообще – пусть и косвенным путем – гарантировали, что Советский Союз примет приглашение и пошлет делегацию на Игры в США. Но во время Зимней Олимпиады в Сараево Андропов умер. Генсеком стал Константин Черненко.

Он был уже очень болен и находился под большим влиянием Андрея Громыко, который почему-то был настроен по отношению к Америке резко отрицательно».

А вот что вспоминал в этой связи экс-глава Олимпийского комитета России (ОКР) Виталий Смирнов, занимавший в 1984 году должности председателя Спорткомитета РСФСР и вице-президента МОК:

«Все решили три человека, которые были против участия СССР в Олимпиаде, — Андропов (вероятно, Смирнов перепутал покойного к тому времени генсека с Черненко. – «Газета.Ru»), Громыко и Грамов (председатель Спорткомитета СССР. – «Газета.Ru»). Марат Владимирович просто испугался. В тот год на первых для него Играх в Сараево сборная СССР уступила в командном зачете ГДР. На Грамове не было лица. Так что перед Лос-Анджелесом он перестраховался».

Как Громыко привел к власти Горбачева

Громыко приписывают фразу — «Лучше 10 лет переговоров, чем один день войны». Однако в декабре 1979 года он оказался среди тех высших руководителей СССР, кто высказался за ввод армии в Афганистан.

В 1980-е министра впервые стало серьезно подводить здоровье. Проблемы все чаще заставляли его отходить от дел. Если в начале десятилетия Громыко зондировал почву на предмет получения поста генерального секретаря ЦК КПСС, то уже в 1985-м, когда после смерти Константина Черненко эта должность была ему наконец предложена, министр отказался в пользу Михаила Горбачева, которому симпатизировал. Считается, что Громыко впервые выделил Горбачева из общей массы партийных функционеров – и оказал значительное влияние на его дальнейшее продвижение. Сам Михаил Сергеевич, впрочем, больше считал своим «крестным отцом» Андропова.

С Громыко же у них позже произошел конфликт, и отставник тяжело переживал «измену» своего протеже.

А МИД достался горбачевскому ставленнику Эдуарду Шеварднадзе.

Громыко так и не стал реальным руководителем СССР, но успел побыть формальным: по инициативе Горбачева он в качестве «подарка к пенсии» получил высшую в государстве должность председателя Президиума Верховного Совета. Этот почетный пост Громыко занимал 3,5 года, пока в октябре 1988-го не был освобожден от всякой работы из-за болезни.

Провожая Громыко на пенсию, Горбачев на заседании Политбюро сказал, что «тот заслуживает огромной благодарности от всех нас, всей партии и страны».