Цивилизация
Вышло так, что жизнь Канэто Синдо в кино оказалась связана с Москвой и Московским кинофестивалем. Именно на ММКФ в 1961 году его фильм «Голый остров» получил Гран-при; председателем жюри в тот год был Лукино Висконти. История жизни одной несчастной семьи на безлюдном и безводном острове одинаково понравилась и мэтру, впечатлившемуся этой удивительной, снятой без единой реплики картиной, и советской кинокритике, которая увидела в ней символ трудной жизни простого народа в империи. Японская кинообщественность критиковала и фильм, и награду, пытаясь представить своего соотечественника молодцом среди овец. Однако именно с этой картины началась серьезная международная слава Синдо и возвращение к жизни Kinda Eiga Kiokai — основанной им независимой киностудии, за десять лет до этого открыто противопоставившей себя японским мейджорам, но к началу 1960-х находившейся на грани банкротства.
ММКФ же справедливо считал себя первооткрывателем мировой знаменитости и никогда не жалел для него призов и мест в конкурсной программе: только главных призов он привез из российской столицы три штуки.
На благоприятное отношение советской критики явно повлияли «Дети Хиросимы», снятые им за девять лет до этого: одна из первых картин уроженца города — символа ядерного апокалипсиса рассказывает историю учителя, приезжающего в Хиросиму в надежде найти своих учеников среди выживших. В главной роли снялась актриса Набуко Отоуа, которая станет музой режиссера. Ее же можно видеть и в «Голом острове».
Тема Хиросимы и последствий учиненного над этим городом варварства проявится еще в его фильме «Потерянный пол» 1966 года: в нем страдающий от вызванной радиацией импотенции японец излечивается с помощью сильных чувств и нехитрых манипуляций. Вообще сексуальное и его связь с социальным было одной из главных тем в творчестве режиссера, но часто переплеталась с другими магистральными темами и жанрами. Так, в фильме «Онибаба», рассказывающем о крестьянах, убивавших самураев в XIV веке, тема сексуальности использовалась в качестве движущей силы киноупражнения сразу в двух жанрах — «кайдан» (японская история о призраках) и «дзидайгеку» (исторически-костюмного японского фильма). Своего рода сиквелом, фильмом-восприемником «Онибабы» стала «Черная кошка», завязка которого происходит примерно в тех же обстоятельствах.
Синдо, несмотря на реноме бунтаря-левака, симпатии к коммунистической партии и четкое отнесение себя к социалистам, никогда не был ниспровергателем канонов — скорее, он показывал, насколько широки могут быть их границы и непротиворечивы сочетания.
Московский кинофестиваль японского шестидесятника награждал не только в советские годы: если на фестивале в 1971 ему вручили главный приз за социальную драму «Живи сегодня, умри завтра», то в 1999-м за «Жажду жизни» — современное переложение «Легенды о Нарайяме». В 2011 году он снова принимал участие в Московском кинофестивале с исполненной трогательной, автобиографической «Открыткой»— мастер снимал фильм в инвалидной коляске, и самочувствие не позволило ему приехать на фестивальную премьеру; вместо режиссера картину представлял его сын Дзиро Синдо, бывший продюсером картины.
В московском парке скульптур «Музеон» еще при жизни режиссера появился бюст Канэто Синдо. И жаль, что российским кинозрителям больше не удастся сравнить его с улыбчивым оригиналом.
