Цивилизация
Чтобы не портило и не мешало
На Большой Никитской улице, 9/15, стоит большой и внушительный дом, уже много лет закрытый тряпочным фальшфасадом, что, как справедливо замечают городские информационные порталы, «портит облик улицы, расположенной в центральной части города вблизи ансамблей Московского Кремля, и мешает целостному восприятию окружающих объектов».
Видимо, для того чтобы «не портило» и «не мешало», градостроительно-земельная комиссия Москвы (ГЗК), возглавляемая Собяниным, утвердила 28 августа 2014 года проект градостроительного плана земельного участка (ГПЗУ) по данному адресу — «для реконструкции и строительства жилого комплекса».
Проект предусматривает реконструкцию главного здания комплекса, обращенного к Большой Никитской, в нынешних габаритах. А вот флигель, выходящий в Большой и Средний Кисловские переулки, разрешено достроить до высоты главного здания.
В результате надземная площадь объекта вырастет в полтора раза — до 12 930 кв. м. Запроектированы также подземная парковка на 150 машино-мест и перекрытие внутреннего двора в уровне первого-второго этажей.
Заголовки, которые московские СМИ дают сообщениям об этом решении, радуют оптимизмом: «на месте двух аварийных зданий в ЦАО построят жилой комплекс» и т.д. Теперь попробуем перевести это сообщение с официального языка на московский. И посмотрим, какие основания для оптимизма у нас останутся.
Из «Альбомов...» Казакова
Итак, переводим. На Большой Никитской улице, 9/15, стоит здание, некогда включенное знаменитым зодчим Матвеем Федоровичем Казаковым в свои не менее знаменитые «Альбомы партикулярных строений…» Для этих альбомов Казаков собирал чертежи самых лучших и наиболее художественно-привлекательных зданий классической Москвы своего времени. Наличие здания в казаковских «Альбомах...» — знак высшего художественного качества и исторической ценности.
Здание, изображенное в «Альбомах...», многократно перестраивалось, надстраивалось, превратившись к концу XIX века в доходный комплекс Московского домовладельческого товарищества. Однако оно сохраняет в основе своей стены усадебного дворца 1750–1770 годов. Он принадлежал в 1750-е Ф.Г. Колычеву, затем — княгине Долгорукой, впоследствии — графу Л.К. Разумовскому. Тому самому знаменитому Льву Кирилловичу Разумовскому, сыну малороссийского гетмана, бесстрашному екатерининскому генерал-майору, соратнику Потемкина и Суворова по баталиям с турками, участнику штурма Измаила, взятия Бендер, сражения при Мачине.
В этом доме в начале 1830-х неоднократно бывал Александр Пушкин — в гостях и на званых балах у своего знакомого князя Александра Долгорукова. Наконец, в этом доме прошли детские годы известной театральной художницы, писательницы, мемуаристки русского Серебряного века Валентины Ходасевич.
К сожалению, обо всем этом, кроме констатации сохранности кладки стен XVIII века, ни слова нет ни в решении ГЗК 2014 года, ни в экспертных заключениях 2009 года о ценности здания, подписанных архитектором-реставратором высшей категории Г.В. Мудровым и руководителем проектно-исследовательской мастерской НПО-38 Е.Е. Соловьевой.
Алгоритм судьбы
К еще большему сожалению, усадьба Разумовского на Большой Никитской обрекается недавними решениями городских властей на повторение трагической судьбы печально знаменитого дома Волконских на Воздвиженке. Алгоритм один и тот же.
Шаг первый. Появляется инвестор, рождается инвестиционный проект.
Шаг второй. Если у приглянувшегося дома есть охранный статус, препятствующий доходной реконструкции, дом лишается этого статуса.
Дом Разумовского на Большой Никитской с апреля 2006 года имел статус выявленного памятника, который нельзя было больше перестраивать. Статус этот он получил по решению целой экспертной комиссии тогдашнего ГИОПа, предшественника Мосгорнаследия. И, как и дом Волконских на Воздвиженке, был этого статуса лишен в июле 2009 года — на одной и той же Межведомственной комиссии столичного правительства.
Комиссия основывала решение на заключениях реставратора Мудрова и эксперта Соловьевой, которые сочли возможным наделить дом Разумовского статусом не более чем ценного объекта исторической среды. С юридической и практической точек зрения этот статус не предохраняет здание ни от каких перемен. В том же году решение комиссии было подтверждено постановлением правительства Москвы — дому Разумовского отказано было в праве быть включенным в городской реестр объектов культурного наследия.
Шаг третий. Новые власти Москвы, покритиковав прежние за негуманное отношение к историческому городу и пообещав проводить «новую градостроительную политику», подтверждают решения своих предшественников, выдают ГПЗУ и прочие разрешительные документы.
Шаг четвертый. На объект выходят строители, после чего ему делается так хорошо, что любой не знакомый с тремя предшествующими стадиями Марлезонского балета человек будет искренне удивляться: и как это здание числилось к списках памятников архитектуры?
Заветам Лужкова верны
Подводим промежуточные итоги. Вместо реставрации сохранившихся частей памятника середины – второй трети XVIII века, в котором жил Лев Разумовский и бывал Пушкин, прежние городские власти лишают его охранного статуса, а новые — обрекают на коммерческую реконструкцию. Которая неизбежно приведет к новым искажениям внешнего облика комплекса (надстройки будут неизбежно видны даже с Большой Никитской, не говоря уже о переулках), изменению объемно-пространственной композиции (перекрытие внутреннего двора).
Наконец, одобренные планы по освоению подземного пространства недвусмысленно намекают на возможность полного уничтожения исторического здания (так только что произошло с домом Прошиных на 1-й Тверской-Ямской, где поначалу тоже шла речь только о реконструкции). И новое городское правительство в этой истории ничуть не отстает от прежнего в последовательности действий.
Нет, прогресс, конечно, очевиден. У этого проекта давняя история, которая тянется с 2004 года, когда лужковское правительство признало здания комплекса аварийными и выпустило первое постановление об их реконструкции. Кое-что в проекте изменилось к лучшему, теперь нет, например, речи о пентхаусах с видом на Кремль, которые грезились здесь девелоперу еще в 2009 году. Теперь и постановление о прямом сносе домов по этому адресу вряд ли будет выпущено, как это случилось в том же 2009-м.
Я даже рискну предположить, что на Тверской, 13, и на Пятницкой, 19, гордятся этими переменами, а новые надстройки и перестройки воспринимают как неизбежную дань времени и инвесторам.
Но я не знаю, чем тут гордиться. Проект подвисал на годы, инвесторы менялись, постановления правительства Москвы не исполнялись, сроки контрактов проходили.
В доме на Большой Никитской запросто можно было открыть гостиницу, ведь о них так печется городское правительство.
С соседнего участка по улице слышится многолетний стон о нехватке помещений у Московской консерватории, которая вынуждена втискивать пристройки и новостройки в старинные дворики. Как прекрасно могла бы консерватория развернуться в этом здании, какой великолепный и непрерывный культурно-музыкальный кластер — от Университета до Театра Маяковского вдоль по Большой Никитской — мог бы получиться…
Но нет, прошло 10 лет, инвесторы собрались с силами, и мы вновь читаем чеканные строки времен расцвета градостроительства лужковской эпохи: «жилой комплекс», «реконструкция», подземная автостоянка», «площадь объекта увеличится до…»
На Большой Никитской, в двух шагах от Кремля, в охранной зоне.
То есть именно там, где действующий закон города Москвы об особенностях градостроительной деятельности в охранных зонах, принятый в том же самом 2004 году, напрямую запрещает реконструкцию градостроительных объектов и новое строительство.
Автор — координатор «Архнадзора», член Совета при президенте РФ по культуре и искусству
