Цивилизация
Все наши теперешние бунты пошли, если кто помнит, с Манежной. На национальной почве. О, как это не случайно! Сейчас вспоминают старую «телегу» про первое непоротое поколение — и это, по мне, в точку. Ну и добавлю:
это поколение, хипстеры эти, в основном характеризуются тем — а может, и это в них самое главное — что они не служили. Я даже не про душные затхлые чиновные кабинеты, а про единственную доступную зеленой молодежи службу — армейскую.
И когда менты стали винтить демонстрантов, тут же подключились жаждущие крови военкоматы. И кого-то забрали. Ну, связь прямая, понимаете?
Хипстеры и прочие белоленточники (чуть не написал на автомате «белобилетники») — они глубоко чуждые армии, и всей этой службистике, и муштре, и рабской униформенной дряни люди. Их стало больше — в процентном отношении и вообще! А потому что армию сократили, какие-то отсрочки новые появились. Ну и потом, не надо забывать, что мы живем в стране победившей коррупции и настоящей (в чем-то) рыночной экономики! Все ж на взятках! К счастью, и военный призыв тоже. Говорю об этом ясно и открыто, ибо ни ко мне, ни к моей семье по части призыва в армию никаких вопросов нет и не предвидится. Короче, по бульварам и площадям свое недовольство высказывают штатские — или, если хотите, гражданские.
Мои сверстники когда-то, в те времена, когда это было актуально, попрекали меня тем, что я не служил (я не косил, случайно оказалось, что в институте была кафедра). Я этому удивлялся и удивляюсь: какие претензии? Стрелять я умею, автомат если не соберу, так по крайней мере разберу. БМП водить умею, пленного врага могу допросить так, что мало ему не покажется, — допросы всегда были моим коньком. А вот мыть полы, стирать чужие портянки и вкалывать на чужих дачах — это я считаю бессмысленной тратой времени. В рассказах бывалых ребят было много случаев, когда всю русскую роту «держали» два-три казаха или чеченца. Они били и грабили молчаливое большинство. Это самое удивительное! И разительное! И прекрасное — ну, с позиций литературы, но уж никак не жизни. О, сколько в этом смысла и глубины! Вот она, тайна русской идеи! Вот секрет живучести нашего Кощея!
Если кинуть взгляд чуть дальше в прошлое, когда национальный вопрос решался иначе, то вместо пары инородцев был замполит с опером, чуть вякни — и кранты тебе. Еще глубже копнуть — так у нас рабство официально отменено 150 лет назад всего лишь, по историческим меркам — так вчера.
Вы же понимаете: вот вчера отменили рабство, и завтра все стали свободными и гордыми гражданами. А раба не сыскать днем с огнем! Нет, ребята, рабский народ никуда не делся… Но за 150 лет что-то же с ним произошло, происходило. Как-то он менялся.
Потухшие ветераны, мои сверстники, которых отымели во все места. Кого из них купили, кого испугали, кого убили, кого выслали (в счастливую или несчастливую сторону), с кем договорились, чтоб не вякал и сидел тихо, кто спился, кто просто устал, кто на пенсии или на подходе к ней — уходящая натура. И вот их дети взбунтовались — как не смогли их отцы. И на Манежной это была как будто рота, которая отказалась жить по законам гор. Дальше Болотная, ну и вот до бывшей площади Восстания добрались, которую вот кто же это такой умный переименовал, не тронув при этом ни Ленинского, ни Ленинградского проспектов?
Получается такая картина. Этот вот позор с национальным унижением русских не остался незамеченным, он широко известен на всей постсоветской земле. И не забыт. И никто не делает вид, что ничего не случилось. И вот дети вышли снимать со своего этноса отцовский позор, компенсировать ничтожество предыдущего поколения. Как мудро заметил кто-то из авторов креативного плаката, «Спасибо деду за Победу, а тебе, отец, спасибо за пи**ец». И вот это непоротое, не служившее поколение, не прошедшее обряд рабской инициации (это когда стираешь чужие трусы под угрозой побоев), хочет чего-то кому-то доказать, и опять его бьют свои — ну как бы свои, в форме.
Либо эти пацаны покажут, что они мужики, либо проиграют, и кому тогда нужен будет такой народ, способный только на жертвы и рабское бесконечное терпение? Пропадет за ненадобностью, сгинет, и никто про него не вспомнит через 50 лет.
Да, мы, признаться, все прос**ли, а им, может, повезет больше.
