Цивилизация
Израил Тотоонти, член североосетинской парламентской комиссии по расследованию теракта в Беслане, будучи прямым участником событий 1–3 сентября 2004 года в Беслане, был вызван в суд в качестве свидетеля по настоянию потерпевших.
Многие ждали от него сенсационных показаний, и дождались. Самым неожиданным признанием стал рассказ Тотоонти о своем разговоре с Ахмедом Закаевым, который состоялся 7 апреля 2005 года.
«По своей инициативе я позвонил Закаеву, с которым лично знаком, и попросил его рассказать о переговорах 2–3 сентября», — начал свидетель. По словам Тотоонти со ссылкой на телефонный разговор с Закаевым, последний всю ночь со второго на третье сентября вел переговоры с Асланом Масхадовым через третьих лиц, поскольку прямого контакта не было.
Утром 3 сентября Аслан Масхадов дал окончательное согласие на то, чтобы ехать в Беслан помогать убеждать террористов.
«Закаев сообщил об этом Александру Дзасохову и попросил предоставить условия для прилета в Беслан. Дзасохов попросил на это два часа. При этом Масхадов для себя никаких условий и никаких особых мер безопасности не просил. Он только сказал: «Надо создать условия для моего скорейшего приезда в Беслан и прохода в школу», — рассказал в суде Тотоонти. По его словам, этот последний разговор состоялся 3 сентября в 9 утра по лондонскому времени, то есть в 12 часов по московскому, то есть за один час и две минуты до первого взрыва в спортзале школы.
Когда этот первый взрыв прогремел, Израил Тотоонти находился близ школы. «Над крышей школы сразу поднялось облако дыма метров на пять-семь», — сказал Израил, бывший гранатометчик, и добавил совсем шокирующие подробности.
— Первые два взрыва были одинаковые по звучанию, это были выстрелы или гранатомета или огнемета, а уже третий взрыв был разрывом бандитской бомбы, его я видел четко, это был очень сильный взрыв, как будто шаровая молния в спортзале взорвалась.
Израил Тотоонти рассказал и о применении танков.
— Многие военные, особенно из тех, кто повыше рангом, говорили на предыдущих заседаниях о применении танками осколочно-фугасных зарядов (по версии прокуратуры, танки стреляли по школе только ближе к ночи. – «Газета.Ru»). Вероятно, они, делая акцент на осколочно-фугасных зарядах, так сказать, лукавят, и не считают те случаи, когда стреляли «болванками», но эффект разрушения у них практически один. Около 14.00 земля аж вздрагивала от выстрелов танков. То есть еще до того, как мы начали вытаскивать заложников.
А вот подвал, в котором якобы засели боевики и по которому якобы и стреляли из танков – он совершенно целый. Там нет ни одного следа от пули. Так зачем же надо было применять танки, если огонь велся выше?
После допроса Тотоонти в суд был вызван другой важный свидетель – неудавшаяся смертница Зарема Мужахоева. Она осуждена Московским городским судом на 20 лет лишения свободы за покушение на теракт. Мужахоева сразу узнала Кулаева и заявила, что Нурпаша никогда боевиком не был.
— С Нурпашей я познакомилась в 2003 году в Ингушетии, когда жила с Рустамом Ганиевым. Я не могу сказать, что он был в банде или чем-то там руководил. Нурпаша в моих глазах там вообще никакой роли не играл. Я к нему относилась как к нормальному человеку в отличие от других, — рассказала смертница.
Мужахоева жила в доме, где постоянно находились несколько известных боевиков, в том числе и старший брат Нурпаши Кулаева, Ханпаша, погибший в бесланской школе.
— Ханпаша был у них вроде таким крутым боевиком, это мне мои братья объяснили. Шамиль Басаев Ханпашу выкупил, когда он у русских в плену был. Ему русские правую руку отрезали, когда пытали, – сказала Мужахоева, и сразу эту новость подтвердил и сам Нурпаша.
— Брата через четыре месяца отпустили за четыре тысячи долларов.
— Какую веру исповедовали боевики? – задала вопрос гособвинитель Мария Семисынова.
— Все они проповедовали ваххабизм за исключением Нурпаши. Он никогда с этими боевиками не молился и никогда не заставлял свою жену носить паранджу. Я за него никогда бы не заступилась, но я говорю, как было.
— А почему бы не заступились?
— Потому что в школе такое произошло.
— А вы уверены, что он был в школе?
— Да, потому что рано или поздно они бы его заставили участвовать в чем-нибудь. Когда меня в Москву везли на теракт, я сказала жене Нурпаши – возьми своего мужа и уходи. Его все равно рано или поздно убьют или отправят куда-нибудь.
— А нельзя было воспротивиться совершению теракта в Москве? – спросил Мужахоеву Николай Шепель и тут же получил ответ.
— Я воспротивилась. Сдалась властям и получила 20 лет. Как еще?
Дальше разговор пошел о Шамиле Басаеве. Зарема Мужахоева, которая была лично знакома с Басаевым, сказала, что у него «конкретная охрана».
— У него есть такие люди, которые охраняют его как президента Российской Федерации.
— А мы можем как-то встретиться с Басаевым, ты можешь нам что-то посоветовать? – задала свой вопрос кто-то из потерпевших, и здесь Зарема Мужахоева, которая до этого вела себя очень нервно, вдруг улыбнулась.
— Зимой он бывает в Панкисском ущелье, в Грузии. Можете туда съездить.
