Московский амур: где знакомились до революции

Как проходили свидания в дореволюционной Москве

Наталья Заморская
Тверской бульвар. Вид в сторону Страстной площади. 1827 г. О. Кадоля.
Секс по телеграфу, свидание в церкви и видные невесты за прилавком — в День всех влюбленных «Газета.Ru» рассказывает, как знакомились и строили отношения горожане задолго до появления дейтинг-приложений.

Московские «брачные игры» начала ХХ века имели четкое деление по сезонам. В основном, знакомства происходили во время праздников: Рождество, Новый год, Масленица, когда на улице или в помещениях проходили масштабные гуляния. Еще один шанс найти себе пару — на периодически дававшихся концертах иностранных гастролеров на набережной Москвы-реки от Устьинского до Большого Каменного моста. Встретить свою любовь можно было и на праздничных базарах, особенно на устраивавшемся в Вербное воскресенье.

В теплое время года барышни с энтузиазмом осваивали велосипедные прогулки. Несмотря на царствовавшие консервативные взгляды, женские журналы давали рекомендации нарядов для спорта: красивые одноцветные и полосатые платья из холста, фланели и альпаки должны не заходить за лодыжки. Наряд дополнялся шарфом из мягкого шелка — в таком виде, обещали авторы модных статей, молодая и смелая особа могла покорить любого кавалера на московских бульварах.

Впрочем, привлечь внимание с помощью одного лишь наряда могли и пешеходные горожанки. Так, обозреватель журнала «Развлечение» писал, что

в Москве появилась тенденция «чрезвычайно разумного коротенького женского платья, когда видно хорошенькую ножку, щегольскую ботинку и полноту икры».

Поднимаясь выше, взгляд ловеласа непременно останавливался и на тюрнюре, который в том или ином виде присутствовал в женском костюме рубежа XIX-ХХ века. Но тут увлекшихся мужчин мог ждать неприятный сюрприз. Так, один молодожен жаловался на то, что его супруга «в гостиной в кринолинах королева, а в спальне щепка щепкой».

Но удачное платье, конечно, вовсе не означало автоматического счастья в личной жизни. Журнал «Развлечение» иронически описывает собирательный образ «сильной и независимой женщины» (17 кошек в комплект не входят): «А вот, например, госпожа Серебрякова, чей гардероб ломится от модных нарядов, развалившись в экипаже с сибирской лайкой, спускается вниз по Кузнецкому мосту. Богатая, скучающая, полулежащая в атласных подушках она произносит: «Как скучно. Я одинока. У всех есть счастье: все бегут, все смеются, небо голубое, а я одинока. И пить надоело, и есть надоело. Разве что поступить на курсы».

Что касается кавалеров, то для них обязательным элементом «джентльменского набора» на свидании становился подарок возлюбленной. И тут дело ограничивалось лишь толщиной кошелька и модой. Например, перед Первой мировой войной Москву охватила «тангомания»: витрины пестрели всевозможными предметами, так или иначе относящимися к танцу. И хризантемы или папиросная коробка «модного апельсинового цвета танго» вполне могли завоевать сердце юной особы.

Регламентировано было буквально все: от того, какой букет подарить, до способа выражения эмоций незамужними особами. «Смех — негромкий. При плаче можно уронить не более трех слезинок и наблюдать, чтобы не испортить цвет лица».

Ложиться спать молодой женщине следовало около часа ночи. В постели — перелистывать французский роман. «Засыпая, ни о чем неприятном не думать, в особенности об убийцах, нищих, мышах, пауках, привидениях, сиротах, болезнях и пожарах»,

— говорится в книге 1896 года «Правила светской жизни и этикета».

Приглашать пассию на прогулку полагалось, например, в ГУМ, ЦУМ и другие торговые галереи. Также приветствовался поход в техническую новинку того времени, синематограф, и в классический театр, где половина московских бонвиванов направляла лорнеты не на сцену, а на дам в соседней ложе.

Но местом для свиданий номер один в дореволюционной Москве все же был Тверской бульвар. В начале ХХ столетия московские бездомные даже шутили, что не стоит туда соваться — все забито парочками, даже к трем часам утра свободных скамеек нет. Видимо, любовная аура бульвара распространялась и на соседние здания: например, обер-полицмейстер, живший на месте нынешнего МХАТ им. Горького, крутил романы с портнихой из дома напротив. Он ходил к возлюбленной тайно по ночам, опасаясь кривотолков из-за разницы в социальном статусе. Если бы его избранницей стала вдова — он бы приехал к ней на лошадях со всеми почестями.

Вся история ухаживаний конца XIX и начала ХХ века (и, конечно, предыдущих эпох) — это бесконечная попытка парочек улизнуть от постороннего внимания и остаться наедине. Особенно остро такая проблема стояла перед молодыми влюбленными. Семья, сословия и финансы — все это московские ромео и джульетты послали бы к черту, но, чаще всего, не имели такой возможности. Любая информация могла быть сразу доложена папеньке и маменьке в подробной форме. Отчасти поэтому церковь нередко становилась местом знакомств и свиданий. Для воскресной службы дамы надевали выходные платья, молодые люди облачались в праздничные костюмы. Отвлекаясь от возвышенных вещей, влюбленные не слушали литургию, а смотрели на предмет своего обожания. Ведь как только закончится служба, родители непременно потащат отпрысков домой.

Со временем эмансипация женщин помогла отойти от мира враждующих семей и бесконечных свах. Стали появляться девушки, способные обеспечивать себя сами. Телеграфистки, учительницы, продавщицы и работницы – все они становились видными городскими невестами. К примеру, «Мюр и Мерилиз» — так назывался ЦУМ в начале века — нанимал в продавщицы девушек любого происхождения, в народе их ласково прозвали «мерилизочки». Среди молодых москвичей магазин быстро приобрел репутацию места, где можно найти себе приличную милую невесту.

Универмаг «Мюр и Мерилиз» 1909 – 1912 гг.

Тем, кто стеснялся личного общения, а, может, не хотел тратить на поездки в «Мюр и Мерилиз» время, отыскать вторую половинку предлагали газеты брачных объявлений. Где бы ни находились жених и невеста, отныне они могли придирчиво выбирать между пожилыми миллионерами, хорошенькими вдовушками, офицерами и провинциальными барышнями прямо из дома. Знаменитая «Брачная газета», издававшаяся с 1906 по 1917 год, высылалась анонимно и расходилась по всем уголкам страны громадными тиражами.

Приветствовался обмен фото, но непременно с возвратом: фотокарточки были дороги, на всех кандидатов не напасешься. Влюбленные могли общаться через редакцию с помощью писем «до востребования». При этом телеграфом могли отправлять объявления не только матримониального характера, но и вполне себе откровенные предложения об отношениях без обязательств.

«В Москве не найдется ни одной сострадательной и доброй дамы, желающей развлечь молодого человека 24 лет. Если найдется дама не уродливой наружности — пусть пришлет о себе весточку»;

«Поэт-безумец, мистический анархист, ходящий над безднами, призывает из далей ту, что дерзнет с ним рука об руку пройти житейский путь и познать все. Предложение серьезно», — такие сообщения размещались на страницах газеты в начале прошлого века.

Технический прогресс породил феномен «любви по телефону». Телефонные аппараты стояли возле Большого театра и на Петровке. Собственный телефон находился и в легендарной булочной Филиппова. Правда, уже тогда была возможность перехватить разговор — этим занималась охранка. Поэтому высокопоставленным лицам приходилось быть осмотрительными, и максимум, что они могли позволить себе – это подать какой-то условный знак возлюбленной или просто вздыхать в трубку.