Цивилизация
– Валерий Евгеньевич, на протяжении всего чемпионата вы старались не рассказывать о травме Александра Овечкина. Сейчас можно открыть тайну?
– У Саши на 10–15% были надорваны связки колена. От него требовалось большое мужество, чтобы с такой травмой выйти на лед. Во-первых, колено сильно болело. Но самое главное – был риск дальнейшего повреждения. Человеческая ткань – как бумага: чуть надорвал, и при малейшей нагрузке она начнет разъезжаться. Понятно, что у больной связки риск повреждения гораздо выше. С другой стороны, речь шла о чемпионате мира по хоккею, а не о шахматном матче Карпов – Каспаров. Здесь все играют с травмами и через боль.
– Что за волшебный наколенник надевал Саша на последние матчи?
– В Италии есть фирма, которая специализируется на подобного рода вещах. Ее наколенники полностью защищают связки — как переднюю крестообразную, так и боковые. Производитель сотрудничает с фирмой «Порше», активно использует современные автомобильные технологии. Когда Овечкин в матче с командой Германии получил травму, мы сняли с его колена гипсовый слепок. С этой моделью я на один день отправился в Италию, где заказал для него наколенник. Он сделан из карбона, максимально облегчен, но имеет дополнительные ребра жесткости. С такой защитой выходить на лед уже не так страшно.
– Как воспринял всю эту ситуацию «Вашингтон», с которым Овечкина связывает долгосрочный контракт?
– Конечно, американцы очень волновались. Звонили в Минск по несколько раз на дню. Однако окончательное решение в такой ситуации всегда остается за игроком. Нужно, конечно, поблагодарить Сашу – и от лица команды, и от всех болельщиков. Надеюсь, отношения с руководством клуба у него останутся такими же хорошими, как и прежде. Мы ни в коем случае не хотели бы негативно повлиять на его будущее. Я ведь знаю Овечкина с 14 лет, дружу с его семьей.
– Еще одна травма, о которой много говорилось, – перелом пальца у Артема Анисимова.
– У него была сломана ногтевая фаланга, с этим повреждением он выступал весь чемпионат. Слава богу, к середине турнира хотя бы обезболивающее перестали колоть. В начале чемпионата рука была страшная, приходилось делать новокаиновые блокады. Я даже боялся, как бы не дошло до греха. Сделал три укола, потом говорю: «Давай уже играть на общей анестезии». Иначе можно вообще палец потерять, такие случаи были.
У Артема на поврежденном пальце была специальная накладка, на липучках и с мягкими вставками. Такую же носил и второй вратарь сборной Андрей Василевский. Еще перед отъездом на чемпионат на тренировке в Новогорске он ушиб палец. Поскольку ему не давали зажить до конца, началось воспаление сустава. Мы каждый день делали физиотерапию – лимфодренаж и ультразвук, которые помогли поврежденным тканям восстановиться. Сейчас состояние Василевского опасений не вызывает.
– А что за порез был у Андрея Зубарева?
– Он столкнулся с соперником, тот полоснул ему лезвием конька по основанию большого пальца. Разрез получился очень глубоким, кость на ладони была видна. Пришлось сшивать все послойно, как пирог, – мышцу, фасцию, кожу. Дали парню пять дней отдохнуть... С начала чемпионата он в строю, играл как ни в чем не бывало.
– Нынешний чемпионат по своей травматичности выбивается из общего ряда?
– Скажу так: чем больше у ребят самоотдача и желание выиграть, тем выше уровень травматизма. Олег Знарок славится тем, что умеет заразить подопечных своей жаждой борьбы, отсюда и травмы. Ко всем перечисленным случаям добавьте Локтионова и Орлова, которых мы потеряли в самом начале первенства. А еще трое играли с травмированными менисками, мы просто не говорили об этом. У Сергея Плотникова вообще заклинило колено, он играл с полусогнутой ногой. Аналогичные проблемы были у Саши Кутузова и Антона Белова. Всех троих давно ждут на операционном столе в Германии, мы уже договорились. Надо было только довести этот турнир до конца.
Хотя на моей памяти были и более кровавые чемпионаты мира. Например, в Москве в 2007 году. Тогда в одной игре Петя Счастливый и мой лучший друг Андрей Марков порвали передние крестообразные связки. Да еще Сергей Зиновьев травмировал руку так, что больше не смог выходить на лед.
– Правда, что у хоккеистов болевой порог снижен до предела?
– Правда. Другое дело, предыдущие поколения были терпеливее, чем нынешнее. Люди спокойно переносили боль, ничего не боялись. Помню, как Саше Андриевскому в 1992 году на раскатке перед матчем разнесло нос шайбой, семь обломков. Надо вправлять, а в раздевалке темно, с электричеством тогда проблемы были. Посадил его перед зеркалом, вставил в ноздри два пальца, вправил кости. «Нравится?» – спрашиваю. «Нет, – говорит, – немного правее». «А так?» – «Теперь левее». И представляете, Андриевский в таком состоянии провел встречу!
На следующий день поехали вместе с ним в больницу снимки делать. Врачи спрашивают: «Вы где кости вправляли?» «Где-где, в раздевалке», – отвечаю. Они смеются, думают, шутка. Когда поняли, что все всерьез, мигом посерьезнели. «Как? – удивляются. – Без инструментария, снимков?» «Практически без анестезии», – объясняю. У меня был специальный спрей, но он мог усилить кровотечение. Поэтому я брызгал им по минимуму. Когда наживую шьешь, быстрее заживает.
– Вы и рваные раны так же лихо зашиваете?
– Первый опыт у меня был в 1980 году, я тогда с молодежной сборной СССР работал. Приехал в больницу с игроком, у него рассечение. В 1-м Меде, который я закончил, мы шили и на трупах, и на собачках. Даже в пьяной травме, нам это тоже разрешали. А вот на живом человеке ни разу не было. Медсестра на меня посмотрела: бледный, руки трясутся. Говорит: «Доктор, давайте я зашью». «Нет, – говорю, – я сам должен. Если этот порог не переступлю, так дальше и будет». «Может, спиртика? – предлагает она. – У меня есть немного». «Спасибо, я так, – отнекиваюсь. – Иначе надо из профессии уходить». Ничего, справился. Через две недели шов зажил так, что и найти его не могли.
– Смотрю, у вас по гостиничному номеру расставлены сумки с врачебными принадлежностями. Сколько возите медицинского багажа на такие турниры?
– Около 1200–1300 кг. Это вес брутто: весь багаж упакован в металлические ящики, чтобы ничто не испортилось. Аппараты для физиотерапии и магнитотерапии, другое оборудование. Плюс мази-грязи, аптека и витамины.
– Вы работаете в сборной очень давно, сотрудничали и с Быковым, и с Билялетдиновым, и со Знарком. Секрет профессионального долголетия заключается в том, чтобы не перечить тренеру?
– Знаете, мы иногда со Знарком очень здорово спорим. Можно, конечно, все время кивать головой, как китайский болванчик, но это идет делу во вред. Если хоккеист не может из-за травмы сыграть три недели, поперек природы не пойдешь. С другой стороны, надо отдать должное: новое поколение тренеров относится к этому вопросу иначе, чем предшественники. Раньше на лед выгоняли игроков с переломами и другими серьезными повреждениями, которые могли дать осложнения. Сейчас такого нет.
Другие новости, материалы и статистику можно посмотреть на странице чемпионата мира по хоккею 2014 года.
