Цивилизация
Если идти от центра в сторону Редукторного поселка (Сепараторный, как мы помним, с другой стороны), почти сразу за стелой с золотыми словами экс-мэра, а ныне подследственного Саида Амирова по обе стороны дороги начинается забор в полкилометра длиной. На этом заборе висят большие красочные плакаты, которые дают понять любому проезжающему, что по красоте своей природы Дагестан не хуже Черногории и Швейцарии, а по красоте местных девушек вообще мало кому уступает.
Дагестанцы в принципе не любят уступать, иногда в ущерб здравому смыслу, реальности и собственному здоровью. Но в том, что касается природы и девушек — неоспоримый факт: да, очень красивые.
С одной стороны дороги — трогательные иллюстрации к текстам Расула Гамзатова и пейзажи районов — Карабудахкентского, Левашинского, Унцукульского, Акушинского, Табасаранского. С другой стороны — достижения города и <2>республики в фотографиях.
На одной запечатлено вручение удостоверения мэра: бывший президент республики Магомедсалам Магомедов передает мандат бывшему мэру Саиду Амирову.
Но, если не знать, кто в каком статусе, сразу возникают сомнения в том, кто кому вручает пухлую красную корочку. Может, потому, что Амиров сидит (после покушения 1993 года он оказался прикованным к инвалидному креслу), а Магомедов стоит. А может, по общему эмоциональному фону картины.
Еще одна иллюстрация — большой коллектор в Каспийске. Проект века — очистные сооружения, которые избавят седой Каспий от отвратительных городских стоков. И нигде даже самым мелким шрифтом не упомянуто, что главный урбанистический гигант республики, город Махачкала, так и не проложил к этому коллектору трубы. Недотянул несколько километров, ибо кончились деньги, выделенные на проект с большим запасом.
На всех плакатах — защитный слой пыли, но почти все они в неприкосновенности. Полностью вырезан только один, от него осталась полоска ткани вверху, куда не дотянулась рука юного, без сомнения, хулигана. На этой оставшейся полоске написано: «Махачкала — город разных конфессий».
Суфии и салафиты
Дело не в том, что здесь не любят христиан. К ним относятся довольно равнодушно. В исламской терминологии они даже не являются кафирами, то есть безбожниками.
Так, побочная секта, ахль аль китабы, люди Книги. Другое дело — свои собственные, внутренние течения. Приверженцы всех называют себя мусульманами и в общем-то ими и являются. Но кому-то, похоже, очень нужно, чтобы сунниты — суфии и салафиты — идентифицировали себя отдельно друг от друга.
Между этими двумя исламскими течениями здесь идет затяжная необъявленная (а в Хаджалмахи так вполне официально объявленная местным тухумом) война.
Когда самый влиятельный суфийский шейх Саид Афанди Чиркейский наконец дал добро на примирение противоборствующих течений и попытался усадить их за стол переговоров, к нему в дом пришла паломница с поясом, напичканным взрывчаткой. После чего суфийские мюриды и салафитские муаджиды снова начали вспарывать друг другу животы.
Что интересно, практически все эксперты убеждены, что смерть Афанди была крайне невыгодна и тем и другим.
Две недели назад дошел до логической точки конфликт в салафитской мечети в Ленинкенте — поселке на окраине Махачкалы со стороны Сепараторного (это с другой стороны от центра, не там, где Редукторный).
Несколько месяцев сюда всеми силами пытались не пустить прихожан, отправляя их в «главную» поселковую мечеть. Конфликт тлел до пятницы, 15 ноября, когда все закончилось тем, что люди в масках с зелеными повязками на рукавах устроили бойню прямо возле входа в храм — шесть прихожан мечети были ранены, многие избиты. Несколько свидетелей утверждали, что силовики не вмешивались в конфликт. Остальные не соглашались: вмешивались, причем на стороне атакующих.
Впрочем, на ситуацию в Ленинкенте можно посмотреть и с другой стороны. В начале прошлого века село было преимущественно кумыкским (кумыки — одна из сорока коренных народностей Дагестана), затем сюда мигрировали жители горных районов, и уже в новейшей истории в этническую бетономешалку под названием Ленинкент были брошены все подряд — когда экс-мэр даргинец Саид Амиров начал интенсивно продавать участки под строительство в этом поселке. Причем продавать дорого, ибо земля рядом с федеральной трассой ценится высоко.
Кумыкам это не понравилось — в Дагестане вообще довольно трепетно относятся к национальному вопросу. А когда кумыкский актив понял, что теряет контроль над поселком, начались активные действия: письма, требования, митинги протеста с требованием остановить коррупцию в сфере продажи земли.
И вот тут-то и оказалось внезапно, что мечеть, в которую ходит этот самый кумыкский актив, «неправильная» и вообще салафитская.
Теперь кумыкам не до политических требований и протестов — им бы в собственную мечеть попасть. В ту самую, куда ходят и кумыки-суфисты, и кумыки-салафиты, и все остальные. К слову, имамы обеих мечетей — аварцы.
Но есть и третья, тоже достаточно циничная версия происходящего. Мечеть, объявленная салафитской, не подчиняется Духовному управлению мусульман Дагестана (ДУМД). Сегодня в ДУМД решающее большинство у суфиев и ни одного представителя «чистого ислама».
— А их там и не будет никогда, — ухмыляется местный житель Магомед. — Я не знаю, как там насчет суфиев, но большинство в ДУМД составляют бывшие сотрудники КГБ. Ну, как у вас, христиан, примерно.
Разумеется, религиозное руководство Дагестана, как и их «христианские коллеги» в Москве, заинтересовано в том, чтобы окормляемая паства была максимальной.
И один из способов борьбы с непокорными в любой конфессии заключается именно в том, чтобы объявить их еретиками. Что и было так удачно проделано в Ленинкенте.
Редактор ИА «Regnum» по Северному Кавказу Константин Казенин в материале, посвященном ленинкентскому конфликту, отмечает, что большинство в кумыкском активе чтит память суфийского шейха Ильяса Ильясова, убитого в августе этого года. То есть салафитами это большинство не является. «Некоторые люди получают такое наименование только потому, что полемизируют по доктринальным вопросам с наиболее влиятельным на данный момент в местном исламе религиозным течением — суфизмом», — считает Казенин. Ильяс-хаджи Ильясов полемизировал с ДУМД. В итоге оказалось, что его последователи ходят в салафитскую мечеть.
Поэтому — да, вне зависимости от того, что было изображено на вырезанном плакате, что на заборе вдоль дороги на Редукторный, Махачкала — город очень разных конфессий.
«У Сталина, брат, всего имущества была одна шинель»
Если дойти до конца этого забора, слева будет небольшое кафе, в котором продается коньяк и жарят шашлыки (найти и то и другое в заведениях Махачкалы достаточно сложно). Над уютным столиком напротив входа висит портрет Иосифа Виссарионовича. Клиенты заведения относятся к портрету с большим уважением. Первая мысль, которая приходит в голову, — это жестокая шпилька в адрес чеченцев (Сталин устроил их депортацию в 1944 году), к которым здесь относятся с изрядной долей ревности и несколько свысока. Впрочем, чеченцы относятся к дагестанцам так же. Эта легкая неприязнь с элементом соревновательности взаимна.
— Сталин, брат, — это сильная рука, — убежденно говорит густобородый мужчина, предпочитающий обедать в головном уборе. —
Дагестану нужна сильная рука. И России нужна сильная рука.
— Ну вот был же у вас Амиров — сильная рука...
— Амиров для себя жил. А у Сталина, брат, всего имущества была одна шинель. Он бы тут никому воровать не позволил.
Мужчина гневно хватает со стола брелок с ключами, немедленно, прямо из кафе заводит сплошь тонированный «Лексус», припаркованный у дверей, и решительно выходит. Похоже, у него имущества несколько больше, чем у его кумира.
Еще один портрет Сталина висит на фасаде вуза под названием Дагавтодор. Сопредседатель общественной организации «Дагестан — территория мира и согласия», бывший депутат Народного собрания республики и вице-мэр Хасавюрта Сулайман Уладиев серьезно поругался с руководством вуза по поводу портрета и потребовал немедленно его снять. Но любовь к вождю оказалась сильнее страха.
«Мне кажется, что история с портретом Сталина на Дагестанском автодорожном университете свидетельствует о том, что дагестанцам — как рядовым, так и тем, кто должен блюсти нравственность и законность, — в большинстве своем плевать на репрессии и уничтожение земляков. Ну или мы просто идиоты, — злится адвокат и правозащитник Расул Кадиев. — Мы даже Сталина уже не воспринимаем как зло, наоборот, вешаем на фасады учебных заведений.
В общем, мы признаем право на массовое насилие и готовы к хорошей кровопролитной войне».
Пока под определение «сильной руки» в понимании местных не попадают ни и.о. мэра Махачкалы даргинец Муртазали Рабаданов, ни президент республики аварец Рамазан Абдулатипов; недотягивают ни главы местных кланов, ни руководители республиканских силовых структур. ФСБ опасаются многие, но она не занимается управлением в буквальном смысле. Однако, похоже, что «сильная рука» над Дагестаном уже занесена.
Продолжение серии репортажей «Газеты.Ru» из Дагестана читайте в ближайшее время.