Цивилизация
Музей Сергея Довлатова занял тот дом в деревне Березино, на стене которого, как вспоминает литературовед Андрей Арьев, Довлатов в день своего рождения в 1976 году написал: «35 лет в дерьме и позоре». Это дом местного лесника дяди Миши – Михал Иваныча, пившего, как следует из повести «Заповедник», «до изумления, паралича и бреда». Здесь писатель прожил два года, работая экскурсоводом в Пушкинском музее-заповеднике, а из воспоминаний об этих годах и вырос «Заповедник» – одно из главных произведений Довлатова.
Сделать в этом месте музей три года назад задумали петербургский реставратор Юрий Волкотруб, поэт Валерий Костин и биограф Довлатова Валерий Попов.
Они уверяют, что дом был построен в 1912 году и в последнее время служил дачей для ничего не подозревающей москвички. Здание было в аварийном состоянии: потолок просел, его подпирало сосновое полено, печь развалилась, крыша текла. Из вещей, с которыми соприкасался Довлатов, остались кровать, зеркало и шкаф. Создатели музея мыслят его как литературный центр советской культуры 1960-1980-х годов с акцентами на творчестве русских писателей, прославившихся за рубежом.
Литература соприкасается с жизнью Довлатова так тесно, что не всегда ощутимо, где кончается одно и начинается другое. В его прозе почти всегда есть персонаж, передвигающийся по тем же улицам, по которым гулял автор, живущий в его квартирах и встречающий его друзей.
Нью-Йорк, Sergei Dovlatov Way
Музея в Нью-Йорке пока нет, но одна из улиц в районе Куинс, где писатель прожил двенадцать лет после отъезда из Ленинграда в 1978 году, получит его имя. На 63rd Drive Довлатов дописал «Компромисс», создал «Заповедник», «Зону» и «Чемодан» – основные свои произведения. Здесь он вместе с литературными критиками Петром Вайлем и Александром Генисом издавал русскую газету «Новый Американец».
Описывая Куинс в рассказе «Иностранка», Довлатов говорил: «Наш район тянется от железнодорожного полотна до синагоги. Чуть севернее – Мидоу-озеро, южнее – Квинс-бульвар. А мы – посередине. 108-я улица – наша центральная магистраль».
Здесь, в их третьей нью-йоркской квартире, до сих пор живет его вдова Елена, настойчиво сохраняющая окружавшие писателя подробности быта: книжный шкаф («три метра литературы», по словам гостившего у них поэта Евгения Рейна), педантично прибранный письменный стол, нарисованных Довлатовым матрешек с гениталиями.
Для того, чтобы улица получила его имя, нужно было собрать 20 тысяч подписей и опросить соседей. Благодаря активистам, 63rd Drive, прилегающая к «центральной магистрали», будет называться Sergei Dovlatov Way (проезд Сергея Довлатова) и станет первой в Нью-Йорке улицей, названной именем русского писателя.
Санкт-Петербург, улица Рубинштейна, 23
На улице Рубинштейна в Петербурге, в бывшем доходном доме под номером 23, Довлатов провел большую часть своей жизни – с 1944 по 1975 год. В Ленинграде его не печатали, а контуры своей тогдашней жизни он прорисовал в повести «Наши» так: «Наша квартира вряд ли была типичной. Населяла ее главным образом интеллигенция. Драк не было. В суп друг другу не плевали. (Хотя ручаться трудно)».
Сегодня в квартире номер 34, «длинный пасмурный коридор» которой «метафизически заканчивался уборной» (если верить роману «Наши»), до сих пор существует коммуналка с шестью комнатами.
Довлатовская, говорят, превратилась в чулан.
Здесь тоже мечтают о музее, но пока в доме появился лишь хостел «Довлатов Хаус» и установленная в 2007 году мемориальная табличка в виде книги с шаржевым автопортретом.
Таллин, Вабрику, 41
Довлатов приехал в Таллин (по рассказу «Лишний», с похмелья и без багажа) в конце сентября 1972 года, надеясь опубликовать книгу. Впрочем, издать ее Довлатову так и не удалось: в последний момент сборник, соединивший четырнадцать рассказов, привлек внимание эстонского КГБ.
В Таллине Довлатов разгружал уголь в кочегарке, чтобы получить прописку, внештатно подрабатывая корреспондентом в «Советской Эстонии» и «Вечернем Таллине», писал «Компромисс».
«Таллин называют игрушечным и бутафорским – это пошло, – говорил он в письме Эре Коробовой. – Город абсолютно естественный и даже суровый, я его полюбил за неожиданное равнодушие ко мне».
Он поселился у Тамары Зибуновой, с которой познакомился на одной питерской вечеринке. «В этой квартире останавливались, приезжая в Таллин, наши друзья. В том числе и Бродский, которому Тамарина квартира нравилась нестандартностью, уютом и тихим зеленым районом в пяти минутах от старого города», – вспоминала Людмила Штерн. Позже, вспоминая Довлатова, Зибунова напишет, что покидать её квартиру он не собирался – и ей оставалось либо вызывать милицию, либо соглашаться на всё.
Именно на этом деревянном доме на бывшей улице Рабчинского в 2003 году установили бронзовый барельеф из двух частей, сделанный по рисунку «митька» Александра Флоренского: на одной – текст, на другой – Довлатов, выгуливающий фокстерьера Глашу.
