Цивилизация
Сюжет такой: автор в поисках героя. Тут есть тайна и следствие. Буквально «идти по следу» того, о ком пишешь. Встречаться со свидетелями. Добывать черты, случаи, детали, подробности. В том числе из их заметок. На руках у тебя книжки того, о ком пишешь и кто писал свои рассказы как бы о себе. Можно проверить карту на местности. Наложить, найти отличия. Сличить прототипы, героев. В хождениях по следам возникнет образ.
Намеренно или так и было, но Валерий Попов не то что дружбу — всякие личные контакты со своим героем опускает.
Получается, что не только в книжке, выпущенной к двадцатилетию со дня смерти, но и по жизни Попов за Довлатовым как-то не поспевал.
Мог бы учиться в одной школе – учился в соседней. Вместе бы ходили в институтских коридорах — оказались в разных. И в более зрелые, но юные писательские годы… Сам Попов и признает : «Общались ли мы тогда с Довлатовым тесно? Ни за что! Слишком «тесное общение» двух, скажем так, гоночных автомобилей нежелательно и даже опасно». В ресторан «Астория» Попов заходил, когда Довлатов его покинул. Асю (Тасю из «Филиала») Пекуровскую провожал после Довлатова домой. Видел Сергея на улице в шинели, на побывке.
Мог подойти, но только кивнул.
Маршрут нелегкий. По следам Довлатова часто приходится лезть в гору. В тексте слышно тяжелое дыхание. Цитаты из реально близких Довлатову людей вшиты суровыми нитками: «Рассказывает такой-то… Вспоминает такая-то…». Попов переводит дух, лишь описывая то, что было с ним. Лично. Появляется что-то, лишенное фантастического и сочного поповского стиля, но похожее на приличную прозу. С живыми диалогами. Характерами.
Как сидели в ресторане, обмывали гонорар. Как Андрей Битов бил витрину. Как Попов и другие молодые ленинградской школы чувствовали себя в шестидесятые. Вокруг смотрели победителями. Суета советской власти их не касалась. Они все могли.
По условиям жанра, все то, о чем Попову рассказать хочется, лишь декорации. Сцена для выхода героя. Когда герой появляется на сцене, недооценить декорации трудно.
Тем, кто тогда мог повлиять, если не определить судьбу начинающего писателя, независимо от того, получит он официальное признание или нет, Попов отдает более чем должное. Умению Довлатова войти в этот круг тоже. В том, что Сергей Донатович делал свою писательскую судьбу, нет никаких сомнений. То, что он и в этом был уникален, тоже не новость.
Его успех вызревал из последовательного неуспеха. Конфликт и неудача оборачивались новым творческим прорывом. При этом он сам выстраивал свою жизнь так, чтобы из нее можно было делать книги. Интересный поворот очередной неудачи был необходим как материал. Все, что не влекло за собой сюжет, конфликт и поражение, из которого можно сделать рассказ, его мало интересовало.
Тем, кто поверил, что Довлатов в своих книгах описывал жизнь свою и своих знакомых, при чтении Попова придется туго.
Попов последовательно, эпизод за эпизодом, накладывает книги на реальность. Они почти полностью не совпадают. Иногда остается от прототипа фамилия. Иногда от события – завязка. Иногда и этого не остается.
Журналист Буш существовал под другим именем, часто врал в заметках и никогда не выбивал поднос с кофе из рук жены редактора. Редактор Туронок не был столь обаятельно туп. «Советская Эстония» была очень приличной газетой и т. д.
То же происходит с прототипом литературного Довлатова.
Он, конечно, не ангел и не подлец. Но может запросто увести из-под носа знакомой место ведущего на «Свободе». И очень точно и последовательно выстроить кампанию по изданию своих книг в эмиграции.
Финал книжки Попова трагичен и скандален. И вовсе не натуралистичной картиной чудовищного запоя с итоговым инфарктом в отсутствие жены и дочери. Попов полагает, что Довлатов к своему уходу исчерпал писательский ресурс.
Утверждается, что его новым книгам просто не из чего было родиться.
Российский материал кончился. Американская жизнь не стала близкой. Возможностей для выстраивания новых конфликтов, поражений и неудач для написания новых рассказов не осталось.
По-мартиниденовски успех к Довлатову пришел, когда все его вещи уже были написаны, а новых взять было неоткуда. Получается, вовремя ушел.
Возможно, подобное утверждение спорно. Возможно, именно оно было расценено вдовой Довлатова как «диффамация» с угрозой издательству и автору миллионными исками, если такое будет опубликовано.
Книга Попова о Довлатове все же вышла.
Но без единой иллюстрации (чтоб не давать повода к судебным искам). О чем издатели остроумно сообщили читателю на обложке. Что не помешало присутствию Довлатова даже в тех многостраничных описаниях, где о нем не сказано ни слова. Он у Попова не фотография. И не образ. Он не придуманный, но и не совсем реальный. Он такой, каким оказался в результате следования Попова по следам. Совмещения реальности с вымыслами.
Быть может, это первый такой Довлатов. И уж точно подобным способом добытый не последний. И только жанр и формат не позволили автору добавить к имени героя на обложке честное «Еще один…».
Валерий Попов. Довлатов. М., «Молодая гвардия», 2010.
