Цивилизация
«Искушение святого Тони» эстонца Вейко Ыунпуу было показано в Эстонии (говорят, там во время показа провалилась крыша в кинотеатре), потом на фестивале «Санданс» (там во время премьеры самопроизвольно включилась пожарная тревога, причем некоторые зрители решили, что так и задумано режиссером), теперь вот фильм поехал на Роттердамский кинофестиваль, проходящий до 7 февраля.
Интересно, что провалится и включится на голландской премьере фильма.
Если «Санданс» ― фестиваль независимого кино, то Роттердам позиционирует себя как фестиваль кино авангардного. Как ни назови «Искушение святого Тони» ― авангардом или независимым фильмом, ― это, безусловно, очень неожиданная картина. Так ― ассоциативно, играя с метафорами, осознанно обращаясь к киноклассике ― сегодня не принято снимать. Ыунпуу погружает своего героя, тихого Тони, в черно-белый абсурд, и зрителя вместе с ним. Постепенно бытовое кафкианство скатывается в демонические пляски. Здесь говорят не то, что думают, здесь изменяют и не изменяются, здесь пожирают женщин и лежат в снегу в обнимку с трупом черной собаки, здесь Дени Лаван вдруг выпрыгивает на сцену, как чертик из табакерки.
Сыроватый, перегруженный образами, фильм обладает живой и страшноватой энергией.
На фестиваль «Санданс» режиссер не смог приехать: он ставит спектакль, премьера которого назначена на февраль. Приехала съемочная группа ― в том числе и российская актриса Равшана Куркова, сыгравшая возлюбленную героя. Она известна по фильму «Мертвые дочери», сериалу «Барвиха», а сейчас готовится сняться в фильме Александра Гордона «Метель». «Искушение святого Тони», безусловно, выбивается из ее работ.
― Как вас принимали на «Сандансе»?
― Американцы уважают чужой труд. Даже если они не понимают, даже если им фильм не близок, они досмотрят до конца, подойдут, зададут какие-то вопросы. Хотя, конечно, вопросы лучше задавать режиссеру. В кино ведь не бывает победы одного человека. Мне всегда очень обидно, когда все лавры достаются артистам. Кино ― это командная история, сложный организм: сердце, печень, почки, мозги... Не только лицо.
― Вы снимаетесь в очень разных фильмах. Что из этого по-настоящему ваше?
― Знаете, я не стыжусь ни одной своей работы. В начале карьеры я снималась везде. У меня нет специального актерского образования, хотя я год занималась актерским мастерством с замечательным педагогом Татьяной Николаевной Пышновой. Съемки дали мне возможность понять, что такое свет, как не перекрывать партнера ― в общем, я так училась, нарабатывала мастерство. Кроме того, надо просто зарабатывать на жизнь, ведь я сама себя обеспечиваю. Я вообще все делаю сама, у нас же нет, как в Голливуде, обслуживающего персонала у актеров. Надо самой следить за тем, как ты выглядишь, что ты говоришь.
― Не развращает съемка в сериалах?
― Развращает? Меня, скорее, раздражает. Раздражает, что некоторые актеры впервые читают роль, уже сидя на гриме. Съемка в сериале ― это же не значит, что я могу себе позволить играть кое-как, зато сберегу себя для каких-то больших ролей. Но мне, конечно, ближе авторское кино.
― Чему вас научил фильм «Искушение святого Тони»?
― Я увидела, в чем моя проблема. Я не буду раскрывать вам свои секреты, но я увидела, куда мне нужно дальше развиваться.
Вейко нужен был кто-то, кто выбивался бы из фильма, моя героиня ― она как инопланетянка. Но, если режиссер выбрал из всех меня, это не потому, что я какая-нибудь самая красивая или талантливая, а просто я совпала с его видением. Работать с Вейко ― это совершенно новый, бесценный для меня опыт. Он прекрасно знает, чего хочет, но при этом не давит на актеров, а направляет их, дает им право голоса. Мою роль снимали последовательно: первый съемочный день ― первое появление на экране. Не все, к сожалению, могут себе позволить такой метод съемки ― подстраиваться под артиста, чтобы ему было комфортно существовать. У нас обычно больше внимания уделяют объектам, чем актерам.
― Такое ощущение, что над фильмом было не очень легко работать. Если «Искушение» так давит на зрителей, то вы-то как вообще выжили?
― Мне кажется, такой вопрос надо задавать Таави Ээлмаа, который играет главную роль. Но вообще многое не вошло в фильм ― например, мы сняли очень светлую сцену в психушке. Мы там смеялись, миловались... но это выбивалась из общего настроя. Хотя мне кажется, что по контрасту с этой сценой, очень светлой, финал сыграл бы сильнее. Сценарий писали и переделывали в процессе съемок. А эпизод, где я, убежав от полиции, пою «Темную ночь», ― я вообще не знала, что камера включена. Мы просто ехали в машине с Таави, шутили, я вот запела, слова переврала все... Но эта песня удивительно вписалась в фильм: «верю в тебя... и поэтому знаю, со мной ничего не случится».
― Вы для себя определили, что главное в этом фильме?
― Это фильм о том, что невозможно быть хорошим. Невозможно вырваться из той системы, в которой мы живем. Даже если ты делаешь все, чтобы идти к свету, все равно тебе не дадут к нему идти. Страшно пессимистичная идея, и я, Равшана Куркова, с ней категорически не согласна. Герой ― чудаковатый, странный товарищ, но в нем много света. И то, что он превращается в чудовище, превращается в одного из «них», ― я очень возмущена, скажу вам честно. А вообще это размышление режиссера на тему добра и зла, на тему возможности любви в принципе. Если вы смотрели первый его фильм, «Осенний бал», ― там совершенно другая сторона личности Вейко.
― Как будто два разных человека снимали.
― И не это ли прекрасно в художнике? Мне, как актрисе, тоже хочется развиваться. Все время играть вариации на одну тему актеру не интересно, и зрителю не будет интересно на это смотреть.
― Вы снялись с Дени Лаваном...
― Он гений. Вообще я болею кино с детства, очень люблю европейское кино. На меня колоссальное впечатление произвел фильм «Любовники с Нового моста» с Дени Лаваном. И вот через некоторое время получилось с ним поработать, такой мастер-класс, пускай только на один съемочный день. Вообще, столько артистов, с которыми хотелось бы поработать... Раньше мне казалось это невозможным, но после встречи с Лаваном я поняла, что в кино нет невозможного.
― У кого из режиссеров вы хотели бы сняться?
― Я бы очень хотела поработать с Коэнами, с Вуди Алленом, с Финчером, с Вонг Кар-Ваем. Я почему-то думаю, что я абсолютно карваевская актриса.
― А современное российское кино смотрите?
― Почти нет. Раз в год езжу на «Кинотавр», вот там стараюсь все смотреть. В этом году там все было очень мрачно. Я бы хотела, чтобы у меня как у зрителя был какой-то выбор, а не только беспросветный мрак.
― Вы, получается, оптимист.
― Я реалист. Я не говорю, что надо работать ― и тогда все будет хорошо. Но не может быть все хорошо, если ты при этом не будешь работать. Я фаталист в каком-то смысле. То, что я сейчас здесь, на кинофестивале, в этом есть какая-то степень везения. Но я при этом много работала. А если бы я сидела на диване и жаловалась, что «все куплено»...
