Цивилизация
Место действия – кавказская республика Северная Авария-Дарго на берегу Каспийского моря. Герои – старые знакомцы из предыдущей «Земли войны» — посланец европейского человечества, преуспевающий менеджер британской компании Кирилл Водров и клан Кемировых, правящий Аварией, начиненной вахабистами, оружием, федералами, взятками, похищенными за выкуп людьми, опытом чеченского вторжения, шариатским средневековьем, продажными генералами, распилом бюджетов и юношами, мечтающими отомстить за погибших отцов.
Отправная точка – мечта президента Заура Кемирова построить химкомбинат по переработке шельфового газа и обрести тем самым экономическую независимость и мир для народа Аварии. Конфликт – московский силовик, правая рука президента России хочет отрезать кусок от проекта в 20 млрд долларов. А Кемиров не хочет. Постулат – в мире, где все дозволено, война одиночек против зла бессмысленна, от благих намерений всем только хуже. Аллах велик, но равнодушен, вера в Бога нерентабельна, а нравственным законом руководствоваться в таком мире — все равно что цеплять на себя пояс шахида, вручив предварительно пульт дистанционного управления тем, кому хочешь перейти дорогу.
Гниль датского королевства по сравнению с обществом, описываемым Латыниной, – благоуханнее рокфоровой плесени.
Автор и сама чувствует, что со злодейством в ее вымышленной республике перебор. Ищет, что бы ему противопоставить. Но любой позитив оказывается лишь маской, обманом и надувательством.
Первоначальная раскладка на добро и зло кажется возмутительно русофобской и примитивной, как Голливуд. Вот вам гордые горцы со жгучими глазами и движениями пантеры (барса, рыси). Они жестоки, храбры, всегда готовы умереть за свою землю, родственника и Аллаха. Они не посадят женщину за стол, и брат президента Заура выстрелит в затылок девочке из аварского села, подавшейся в московские эскорт-услуги. Судить мы их не можем, потому что никогда не поймем, и заведомо хуже. Прежде всего, тем, что у них есть закон (пусть дикий, жестокий, бессмысленный), и они ему следуют.
А у нас закона нет. Все можно.
И все друг друга покрывают, чтоб творить безнаказанно, что в голову взбредет. Начиная с всесильного силовика Семена Семеновича Забельцина с льдистыми глазами и кличкой Эсэс и до последнего солдатика-призывника, замордованного дедами и почувствовавшего свою безнаказанность на зачистке вахабистского села.
Тут надо сказать, что единственный безусловно симпатичный персонаж в романе, миссионер и посланец более развитой цивилизации, перешедший из предыдущей книги, где он успел поучаствовать в мутной истории наказания боевиками российского вице-премьера за взрыв аварского роддома, – Кирилл Водров. С тех пор он успел поработать президентом российского отделения мощной британской корпорации. Он богат, успешен и, безусловно, морален.
Иногда он напоминает дона Румату-Антона из «Трудно быть Богом».
Не в силах изменить дикие нравы средневековой Аварии, он симпатизирует ее народу, верному своему, хоть и жуткому, закону, и строит там химкомбинат, чтобы вывести горцев из тьмы к свету. Сам Румата-Водров при этом преображается. Женится на чеченке. Лечит приемного сына. Принимает ислам.
Довольно простенький расклад на «хороших» (хотя и насилующих старух, отрезающих уши и сажающих провинившихся в клетку с бабуином) горцев и «плохих» федералов (которые тоже насилуют, взрывают роддома и расстреливают женщин и детей, но при этом не имеют никакого внутреннего закона) растет из двух корешков. Из авторских симпатий, которые не скрыть за честным описанием зверств двух сторон. И из жанра триллера, в котором по определению должно быть сразу ясно – кто тут хорош, кто плох.
Разводка работает. Симпатии латынинского читателя на стороне горцев.
Очень хочется, чтобы спасительный комбинат Водрова спас республику и не достался российскому силовику с ледяными глазами. И лишь незадолго до финала Юлия Латынина собственноручно взрывает эту уныло двоичную, но надежную систему. Оказывается, что чиновники из кемировского клана ничем не лучше федералов – и это только один из множества неприятных сюрпризов.
Все, как в одной древней рукописи: «Дети мои, остерегайтесь выходить на болото… когда силы зла властвуют безраздельно».
В романах Латыниной чеховский колокольчик, звоном которого под окнами сытых обывателей писатель надеялся напоминать о том, что в мире так много зла и несчастий, превращается в воющую сирену. Совершаемое в обычной жизни где-то и над кем-то насилие власть имущих – здесь совершается постоянно, над всеми, повсеместно и беспрерывно. Зло развращенных абсолютной властью абсолютизировано. Основной прием при построении этого литературного мира – гиперболизация. Основной прибор при выводе зла из тени на свет – это такой гиперболоид Юлии Латыниной.
Освещая, он все и выжигает на своем пути.
В итоге в романах ее не по-довлатовски не остается ни злодеев, ни праведников. Все сметено могучим ураганом и выжжено гиперболоидом. И страусиные успокоения мирного обывателя, что это все – где-то там и его не коснется, сжигаются на корню.
А опереться не на что. Ну, разве на слабенькую надежду в финале. Что в конце концов кто-то смилостивится над нами и смертельно больной ребенок с перекаченным в него костным мозгом злодея все же выздоровеет. Благородный Водров вернет себе сына, а силовику с льдистыми глазами после спровоцированной резни в Северной Аварии-Дарго достанется не более десяти процентов акций чудом уцелевшего комбината.
Юлия Латынина. «Не время для славы». М.: «Астрель: АСТ» 2009.
