Цивилизация
В голландских городах почти нигде нет занавесок на окнах, даже на первых этажах. Идешь мимо – подглядываешь в чужую жизнь: мужик фотографирует свою обнаженную подружку, а в следующем окне ребенок читает книгу, а дальше старушка пьет чай — весь город открыт для вуайеристов, не нужно никаких пип-шоу. Посреди этой стихийной документалистики вот уже двадцать лет существует Амстердамский фестиваль документального кино IDFA. На фестивале показывают не только документалки, но и политические и социальные мультики, даже фальшивое документальное кино: в этом году зрители должны угадать, какой фильм в одной из программ – псевдодокументальный.
Фильм «Система Путина» (Le Systeme Poutine) Жан-Мишеля Карре и Джилл Эмери IDFA позиционирует как один из самых скандальных в программе.
Наиболее тиражируемый кадр из фильма: президент Путин по колено в Москве, спиной к зрителю, уходит вдаль, расправив белые крылья.
За день до показа «Системы Путина» на IDFA проходил семинар кинокритика Джона Андерсона из New York Times. Он рассказывал, как надо писать о документалистике: здесь, в отличие от художественного кино, надо проверять факты и смотреть, не манипулирует ли режиссер сознанием зрителя. Если оказывается, что факты подтасованы, но фильм при этом социально важный и нужный, критик может сначала объяснить, в чем важность фильма, а в конце статьи упомянуть о некоторых проблемах нарратива.
Когда рассуждаешь о «Системе Путина», к проблемам нарратива хочется перейти сразу и долго на них топтаться.
Но сначала все-таки про важность и нужность. Это фильм о рождении диктатуры и о России, принадлежащей Путину. Французский телевизионщик Жан-Мишель Карре, автор документального фильма о гибели подлодки «Курск», и журналистка Джилл Эмери сделали интервью с разными людьми – от Владимира Буковского и Гарри Каспарова до Витаутаса Ландсбергиса и бывшей учительницы Путина Веры Гуревич. Их слова идут встык с кинохроникой и цитатами из фильмов про разведчиков. Получается краткая наиновейшая история России, история мальчика Володи, маленького патриота, который с юности мечтал стать гэбистом и обладал удивительной способностью «превращать поражение в победу». Учительница Путина трогательно рассказывает в фильме, что она советовала Володе еще в начале его политической карьеры последить за походкой: «А то ты ходишь, как пингвин». Теперь он ходит по-другому. Один из самых поразительных эпизодов фильма – кремлевская хроника ельцинских времен, Борис Николаевич встречается с кем-то, вокруг него стоят бессмысленно улыбающиеся люди, и только один человек из присутствующих смотрит на Ельцина пристально, мрачно и оценивающе.
По силе воздействия кадр приближается к лучшим эпизодам «Чужих» или «Похитителей тел».
Создатели фильма объясняют, что у них было 200 часов материала – 200 часов интервью с разными людьми, в том числе и со школьными друзьями Путина. Но им пришлось отказаться от этих эпизодов, чтобы рассказать не о человеке, а о системе. Они хотели взять интервью и у самого Путина, но ни президент, ни люди из его окружения не согласились встретиться со съемочной группой. В фильме есть только Василий Якеменко, лидер «Наших».
История России оказывается историей убийств, шантажа, манипуляций. Историей борьбы с олигархами, которые когда-то были союзниками, историей газовой войны, подавления свобод. Но главный, «царский» период Путина в фильме дан скомканно и невнятно, несмотря на хронику Беслана, «Курск», Украинскую революцию, смерть Политковской.
Получился плохо смонтированный сумбур с вкраплениями видеоарта и «говорящими головами».
Есть и здесь одно живое интервью. Директор музея Сахарова Юрий Самодуров говорит: «Никто из людей моего поколения не думал, что мы доживем до краха коммунистической системы. И когда это произошло, мы все считали, что это уже никогда не вернется. Но я боюсь, что это вернулось», — и тут видно, что у него слезы текут по щекам. На этом интервью можно было сделать фильм гораздо более сильный и внятный, чем получилась «Система Путина».
В конце фильма Григорий Явлинский предупреждает, что русская авторитарная система крайне нестабильна и произойти может что угодно. Авторы хотели закончить на этом, но потом дали встык еще и клип «Наших» с врезанными туда кадрами из «Стены» Алана Паркера. И тут мы приходим к проблемам нарратива. Фильм «Система Путина» бесконечно интересен – но не своими интервью или анализом, а своей стилистикой. Где-то в Сети можно найти переписку Посла России в Бельгии с начальником бельгийской телекомпании, транслировавшей «Систему Путина».
Российский посол возмущается тем, что фильм – «низкосортная пропагандистская акция, воспроизводящая худшие примеры времен «холодной войны».
Похоже, главная заслуга Жана-Мишеля Карре и Джилл Эмери в том, что они, сами того не осознавая, почувствовали российскую смену стилистики. Верноподданическая истерика не поддается взвешенному анализу, на нее можно реагировать только контрпропагандой. И получается плохой с точки зрения кинематографа фильм, в котором все передергивания и логические нестыковки – это просто ужас перед возвращением старых времен. Советская стилистика давно уже возвращается в российской прессе и на телевидении (в фильме, в частности, кто-то из интервьюируемых заметил, что если по телевизору показывают Путина, то речь идет только о хороших новостях, в плохих новостях Путина не показывают). А ее окончательное торжество – появление столь же пафосной антисоветской стилистики. И самое обидное – как быстро и охотно возвращается готовность любить власть или противостоять власти. И как легко забывается довлатовское «советское, антисоветское – какая разница».
