Утром демократ, вечером охранитель

Один весьма высокопоставленный советский юрист был ярым антисталинистом. Дело, сразу скажу, происходило в шестидесятые годы, и «разоблачение культа личности» было официальной линией партии. Однако многие большие начальники исправно голосовали на собраниях за резолюции ХХ и XXII съездов (в те годы попробуй не проголосуй!) – но в душе оставались верными сталинцами и тихонько вздыхали: да, был культ, но была и личность…

Но не таков был человек, о котором я рассказываю. Он буквально кулаки сжимал, говоря о злодеяниях Сталина и его подручных. Более того. Заперев дверь кабинета, он вслух, с выражением, читал своим младшим коллегам мало кому известное воззвание Рютина против сталинской узурпации власти.

Но в 1965–1966 годах он стал государственным обвинителем на процессе Синявского и Даниэля – и, как говорили, сам напросился на эту роль. На недоумение младших коллег, перед которыми он только что выступал с пламенными антисталинскими речами, юрист отвечал примерно так: «Сталин был негодяй, но Ленин – это святое, а Синявский и Даниэль в своих пасквилях посмели поднять руку на Ленина».

Эту историю в своем ФБ рассказал мой друг, профессор права Лев Симкин. Далее он пишет: «Прокурор, по-видимому, принадлежал к тому сорту людей, в ком мирно уживаются взгляды прямо противоположные.

Утром демократ, вечером охранитель, за закрытой дверью критик начальства, при открытой – горячий сторонник. И что удивительно, никакого раздвоения личности, живут в мире с самим с собой.

И что еще более удивительно, таких людей я вижу вокруг все чаще и чаще».

Действительно, на первый взгляд кажется, что перед нами просто шизофрения в исконном смысле этого понятия. От греческих слов schizo (раскалывать) и phren (душа). Расколотое сознание, раздвоенное мышление.

Но увы, ничего подобного. Шизофренией здесь не пахнет. Полное психическое здоровье. Никакого двоемыслия, все четко, ясно и последовательно. «Вы шутите! – воскликнет читатель. – Какая же тут последовательность: одновременно ненавидеть Сталина за его беззакония и требовать семь лет лагерей для писателя-диссидента?»

Нет, не шучу. За что клеймили Сталина на XX (1956 год) и XXII (1961 год) съездах КПСС, почему сбрасывали его статуи и обратно переименовывали города, заводы и вузы? Не за беззаконие, и уж тем более не за попрание принципов права – а за нарушения «социалистической законности». Не просто законности, а какой-то особенной, нашей, которая живет только в СССР и не имеет ничего общего с «буржуазным правом» или «абстрактным гуманизмом». Проще говоря, усатого гения злодейств низвергли с пьедестала за нарушения правил «сов-соц-игры». Почувствуйте разницу.

О да, гуманитарный итог антисталинских съездов КПСС и т.н. хрущевской оттепели был весьма велик. Сотни тысяч, а может, и миллионы людей вышли на свободу, миллионы семей получили справки о реабилитации. Какие-то бледные литературно-художественные травинки на короткое время пробились сквозь бетон советской цензуры. Это, конечно, хорошо само по себе.

Но нравственно-политический итог был равен нулю.

Или даже «минус много». Потому что

хрущевская кампания по «разоблачению культа личности» ничем в принципе (именно в принципе!) не отличалась от предыдущих сталинских кампаний. Вроде борьбы с троцкистами, с право-левыми уклонистами, с ежовщиной и т.п.

Кстати, в ходе «искоренения ежовщины» какое-то количество репрессированных граждан вышло на свободу… Всему свое время: боролись с Троцким, с Каменевым и Зиновьевым, с Бухариным, с Ягодой, с Ежовым, потом с Берией… и вот подошла очередь покойного товарища Сталина. Далее боролись с «антипартийной группировкой», с бонапартизмом тов. Жукова, с волюнтаризмом самого Хрущева. А там – и с брежневским застоем, и с андроповскими перегибами.

Это была все та же скрипучая и кровавая советская шарманка.

Потому что рамка, она же парадигма, она же ценностно-институциональная основа общественной и государственной жизни, оставалась незыблемой, то есть советско-большевицкой*. Однопартийность и диктатура компартии, плановая экономика, строгая идеологическая диета, цензура, закрытые границы – это было и при раннем Сталине, и при позднем Брежневе.

А главное, что пережило Брежнева, Горбачева, Ельцина и, наверное, переживет и Путина, – полное отторжение современных принципов права, демократии, свободы и собственности.

Полное неприятие ценностей современной христианской (она же западная) цивилизации, к которой исторически, географически, антропологически, лингвистически, литературно-художественно, экономически и даже, если угодно, династически принадлежит Россия.

Закупив на Западе заводы, паровозы и позаимствовав радикальную идеологию, в нравственном и правовом смысле СССР сделал громадный шаг назад, едва ли не в XVIII век, куда-то между Петром и Екатериной. Ни бесплатные ясли, ни ликбез, ни избирательное право для женщин – что ином контексте стало бы важнейшим социальным достижением – не могут перевесить кровавую бессмыслицу террора.

Террор (точнее, чрезмерный террор) был осужден – но квазифеодальная архаичная матрица осталась.

Поэтому никакая «оттепель» не помешала подавить Венгрию и расстрелять Новочеркасск, а для публикации Солженицына надо было обращаться лично к Хрущеву. То есть по существу не изменилось ничего.

«Ленин – хороший, Сталин – плохой». Эту замечательную формулу слопала наша массовая интеллигенция, показав свою прекрасную мозгопромываемость. О «смелые» пьесы Шатрова! О еще более «смелые» статьи о мудрости Ленина, который решил заменить продразверстку продналогом. Что эта замена означает? Представьте себе, что ваш город захватили бандиты и стали вас грабить. Забирать все подчистую. Но через два года такой жизни, когда часть горожан перемерла, а другая часть вступила в отряды самообороны, главбандит объявил: «Отныне мы забираем не все, а только половину всего, что вы заработаете». Восхвалим же доброго главбандита!

Мне даже интересно: профессора и академики, которые писали о том, какой это был прогрессивный шаг, они были прожженные циники или полные идиоты? Я, например, был полным идиотом, когда взахлеб читал эти статьи (меня отчасти извиняет то, что я не был академиком – но только отчасти: обязанность думать головой лежит не только на ученых).

Стыдно вспоминать этот оттепельно-перестроечный бред. Еще в 1985–1987 годах на улицах висели плакаты: «Перестройка – это возрождение ленинского облика социализма!» Вечное возвращение к «ленинским нормам». А что это, кстати, такое – «ленинские нормы», о которых сладко пела оттепельная публика?

Сталинские нормы – это, безусловно, ужасно. Но Сталин – это действительно «Ленин сегодня» и некоторый прогресс по сравнению с Лениным вчера.

Сталинские Большие Процессы были злобной пародией на правосудие, но при Ленине даже такой пародии не было: «буржуев» и «офицерье» попросту загоняли на баржу и топили в реке.

Впрочем, я боюсь, что нынешние умники – наследники тех, кто толковал о «ленинских нормах», – скажут, что я оправдываю или приукрашиваю Сталина… Уверяю вас, что нет. Просто я считаю, что противопоставлять этих двух разбойников не имеет никакого смысла.

Однако вернемся к теме нашего разговора.

А тема эта – «никакой шизофрении». Оттепельный прокурор и перестроившийся судья могли вкатить диссиденту требуемый срок, потому что хрущевские разоблачения сталинизма и вся последующая «демократизация» – явление абсолютно советское. То есть не имеющее ничего общего ни со свободой, ни с демократией, ни с принципами права.

Эта история, увы, продолжается по сей день.

Я не удивляюсь недавнему каскаду запретов спектаклей и фильмов, выставок и уличных инсталляций. Я удивляюсь тому, что многие интеллигентные люди согласно кивают и говорят: «Да, это издевательство над классикой», «Да, это искажение истории», «А это вообще вовсе ни капельки не искусство». А значит,

по мнению многих интеллигентных людей, исполнительная власть – что характерно, помимо судебной! – имеет право запрещать фильмы, спектакли, выставки. Так сказать, для нашей же пользы.

Чтоб в наших непутевых мозгах не возникли нежелательные колебания. Чтоб у нас, бедных, головка не закружилась.

«Позвольте, – говоришь бывало, – но ведь Конституция запрещает цензуру…» – «Да, – отвечают тебе интеллигентные люди, – да, конечно, Конституция, но ведь нужны какие-то границы! Ведь это издевательство над классикой! Искажение истории! И вообще не искусство!»

Особенно приятно, что многие интеллигентные люди, говоря о современном искусстве, прибавляют «так называемое». То есть искусство для них – это «Вишневый сад» в постановке Станиславского (в пересказе, разумеется) и картина Шишкина «Рожь» (с обложки школьного учебника). При всем уважении к великому режиссеру и одаренному пейзажисту – мало.

Но, может быть, этому тоже не надо удивляться. Ведь как приятно не думать самому, а повторять за строгой учительницей. Глядишь, и пятерку поставит.

Да и не только в выставках, фильмах и спектаклях дело. Это лишь индикатор, лакмусовая бумажка. Есть вещи прямо-таки судьбоносные для страны: промышленное развитие в первую очередь, это чертово «импортозамещение», без которого мы обречены как минимум на постоянные неудобства. Мягко говоря! Но никакая модернизация, никакой экономический и технологический рывок в современных условиях невозможны без незыблемого права личности на свободу самовыражения. Без того, чтобы все общество уважало это право отдельной личности.

Но пока общество крепко вцепилось в хомуты феодального рабства, украшенные бубенчиками айфонов и инстаграмов. Вопрос к государственной власти: захочет ли она заставить людей быть свободными? А захотев – сможет ли?

Вот такой я государственник вдруг оказался, к своему собственному удивлению. Потому что само общество без отмашки и даже понукания сверху – уже не сможет. Это я вам точно говорю. Прививка несвободы оказалась слишком действенной.

*Большевицкий – это не белогвардейская издевка, а правило русского языка. Нет в русском языке слова «большевист». Мужик – мужицкий, ямщик – ямщицкий и т.п.