Цивилизация
Согласно толковым словарям, в политике радикал — «приверженец… решительных действий, взглядов; сторонник радикализма — политического течения, ориентированного на проведение демократических реформ в рамках существующего строя», бескомпромиссный носитель и выразитель идеалов, связанных с преобразованиями в социальном устройстве, стремящийся их осуществить.
Радикалами зовут и членов партий, именуемых «радикальными». Их много.
В Южной Америке — в основном левоцентристские; и — от Социал-демократической радикальной партии Чили до «Гражданского радикального союза» Аргентины — играют весомую роль в политике, входя в парламенты.
То же в Европе. Во Франции Радикальная — старейшая из партий, созданная в 1901 году. Есть и юная (1972 года рождения) Радикальная левая партия, что стоит за ЕС, свободу личности и ее основу — частную собственность.
Радикальная партия Сербии основана в 1991-м. Она — против ЕС и НАТО.
Есть и украинская Радикальная партия Олега Лешко (бывшая Радикально-демократическая партия, учрежденная в 2010 году), ведомая депутатом Рады, занявшим 3-е место на президентских выборах 2014-го. Тогда партия взяла 7,44% на парламентских выборах, а после — 6-е место на региональных.
В свою очередь Радикальную партию итальянских либералов и демократов в 1989 году преобразовали в Транснациональную радикальную партию — глобальное объединение либералов всех толков, имевшее депутатов в парламенте Италии и Европарламенте. Ее эмблема — комбинация слов «Радикальная партия» на 50 языках в виде портрета Махатмы Ганди, после смерти которого, по словам Владимира Путина, и «поговорить не с кем».
Впрочем, это не роднит его с этой многоязыкой компанией сторонников ненасилия, легализации конопли и торжества единой Европы.
Как видим, партийные радикалы являют очень широкий спектр взглядов — левых, либеральных и консервативных. Их объединяют имя и принципы — решительность и идеализм. При этом решительность не равна насилию, а идеализм — фанатизму.
С движениями, стоящими на тех же принципах, всё похоже. Вопрос в ином — в ярлыках, что лепят им СМИ, опрометчиво причисляя к «радикалам» и террористов, и мирных демонстрантов.
Поэтому, когда агентства сообщают, что «глава администрации президента Сергей Иванов, выступая в Генпрокуратуре, заявил, что по итогам парламентских выборов 2016 года в Госдуму не должны попасть экстремисты и радикалы», возникает вопрос: зачем крупный чиновник «склеил» в речи понятия «радикал» и «экстремист»? И уж тем более зачем в той же новости «Интерфакса» упомянут «список демократических сил, которые пойдут на выборы по списку ПАРНАС» и Михаил Касьянов?
Кто радикал — мы вроде разобрались. А экстремист? В словарях читаем: «экстремист — приверженец… крайних взглядов и мер, преимущественно в политике». Вы в мире не сыщете легальных партий, в названии коих есть слово «экстремистская». В отличие от радикальных. Зато прочтете о «группах экстремистов», их атаках и пропаганде — навязывании людоедских методов, запугивании и моральном терроре.
Радикализм включен в мейнстрим, связан с парламентаризмом и идейной стойкостью во взглядах и делах. Экстремизм — с конспирацией и агрессией фанатиков. Радикалы часто улучшают систему. Экстремисты ее всегда рушат.
К их числу относят боевиков германской «Фракции Красной армии»; итальянских левацких «Красных бригад» и фашистских «Революционных вооруженных ячеек»; арабский «Черный сентябрь», баскскую ЭТА, «Ирландскую республиканскую армию»; запрещенное в России ИГ (организация запрещена в России) и ряд иных. В числе экстремистов и все вооруженные сепаратисты. Для них (в отличие от радикалов) политика — это вооруженная борьба. А цель — крах системы.
То есть «склеивать» радикалов и экстремистов — ошибка. Впрочем, я не призываю читателя полюбить радикала. Но, очевидно, беды в этой симпатии нет.
Беда — в попытках выдать за экстремизм цивилизованную критику власти.
Как и в намеках на экстремизм партий, члены которых от экстремизма далеки. Как и русские либералы, противники которых нелепо противопоставляют им патриотов.
Либерал и патриот — понятия из разных смысловых плоскостей.
Антиподы либералов — крайние левые и правые, сторонники насилия и тирании. А патриотов — космополиты, ставящие человечество выше своей страны, к коей они сами равнодушны.
Либерал — это часто патриот. Патриотизм — деятельная любовь к Родине, дыму отечества, родным осинам, анчарам или баобабам — не мешает ему утверждать свободы и права человека и их первенство перед любыми иными правами и интересами.
При этом либералофобы, зовущие себя патриотами, порой не только лишают это слово смысла, но и делают его синонимом таких, как «идолопоклонство», «шовинизм», «пресмыкательство».
Часто они рефлексируют на прошлое — «отца народов» Сталина, пилота Гагарина и гения Толстого. На балет, валенки, гармонь, водку, мишку и матрешку. Но персоны и знаки былого не исчерпывают Родину. И тем более — нападки на лидеров других стран, эти страны и их народы. И уж точно далеки от патриотизма призывы к войне, хвала насилию и атаки на оппонентов у себя дома.
Они не служат расцвету страны, величию державы и обогащению народа. Меж тем патриот трудится ради расширения его деловых, культурных и интеллектуальных рубежей. Продвижения позитивного образа своей страны. Ее включения в глобальные хозяйственные, политические и культурные процессы.
Выпадение из них означает отставание и слабость. А включенность — мощь и развитие. Так что
замкнутость на себе и своем — товаре и интересе — далека от патриотизма. А ненависть к чужому — близка экстремизму. Как и призывы менять строй.
Но вот один «патриотический» публицист вопрошает: «…царь Путин — почему бы и нет?», а требования ввести монархию звучат все чаще.
Другой хочет «стереть с лица земли» страну-соседа — «убивать, убивать, убивать»…
Третий называет всех свободомыслящих «пятой колонной» и просит их «зачистить»: «Запад нам — санкции, а мы им ответные — против их людей…»
«Их люди» — это оппозиция. Но с какой стати? Кто их купил? Кто ими рулит? Но доказательств никто не приводит. Ну а «зачистка» — это изоляция или казнь. Чего хочет автор?
Четвертый выдумщик твердит, что перед лицом «пятой колонны» власти надо опереться на «пассионарных граждан», которые «в момент массовых манифестаций и столкновений с «оппозицией» способны спасти государство действенней, чем силовые ведомства». То есть, по сути, просит создать эскадроны смерти.
И вот уже «пассионарных граждан» собирают на массовую манифестацию в Грозный. Там осуждают «пятую колонну» и ряд СМИ; там звучат угрозы «изолировать «внесистемную оппозицию», иначе — «социальный взрыв…». Министр по делам печати и национальностей региона, сообщают СМИ, называет людей с фамилиями Шендерович, Навальный, Ходорковский «политическими дегенератами»,«раскрывшими пасти» на «нашу государственность и суверенитет».
Незадолго до того глава республики требует отнестись к оппозиции как «к врагам народа, как к предателям» и судить «за подрывную деятельность». Он именует их «шакалами», «убийцами» и «гнусными либералами». А их «штаб-квартирами» председатель парламента региона зовет российские СМИ — «Эхо Москвы» и «Дождь».
В здоровых обществах публичные угрозы, оскорбления и обвинения идейных оппонентов считают экстремистской пропагандой. Не важно, звучат они в адрес власти или оппозиции. И разве подгон свободомыслящих людей под одну зловещую гребенку — не экстремизм?
