Цивилизация
Сегодня мы все чаще сталкиваемся с воинственным православием. Оно яростно ополчилось на грехи российского общества. И бичует посягательство на святыни, упадок морали, забвение национального прошлого, предательство интеллигенции и т. д. и т. п. Борьба ведется с позиций православной традиции, которая должна быть возрождена любой ценой, поэтому
мало кто замечает, что как раз к традиции этот нынешний извод православия не имеет почти никакого отношения. А гораздо больше – к фундаментализму, глобальному явлению, охватившему многие христианские конфессии и другие религии. Основной пафос фундаментализма — борьба с современностью, но именно ею он и порожден.
Неудивительно, что фундаментализм возник в лоне американского протестантизма. Именно в США в начале XX столетия мощное наступление модернизации вызвало тектонические сдвиги в культуре и обществе. Религия реагировала на эти перемены по-разному, либо пытаясь найти с ними общий язык, либо объявляя им настоящую войну. Фундаменталисты были уверены, что шквал перемен можно остановить единственным способом — признать абсолютную истину Писания. Причем в самом буквальном смысле. Не было никакой эволюции, ее придумал злодей Дарвин, а на самом деле Господь сотворил мир в шесть дней, как об этом говорится в Книге Бытия. Но фундаменталисты вовсе не собирались прятаться за Библией, как за глухой стеной. Для них было важно, чтобы их правду признали повсеместно, чтобы общество встало на их сторону и, обретя мощный христианский фундамент, зажило припеваючи. Поэтому они изначально стремились к тому, чтобы их борьба имела максимальный общественный резонанс, и легко добивались своего. Достаточно вспомнить нашумевший на весь мир «Обезьяний процесс» 20-х годов в Теннесси, когда дарвинизм был объявлен вне закона, пусть и в отдельно взятом штате.
Этот повышенный градус политической активности и отличает фундаментализм от обыкновенного консерватизма. Консерваторы прячутся, как улитки, в раковины отживших культурных форм, тогда как фундаменталисты никуда не прячутся. Напротив, они стремятся постоянно быть на виду и берут на вооружение самые современные культурные формы и политические методы.
Фундаменталистские проповедники в США одними из первых овладели искусством радиопропаганды, а затем с такой же легкостью переключились на телевидение. Наблюдая, как какой-нибудь бойкий проповедник обличает язвы современного глобализма перед многомиллионной телеаудиторий по всему миру, невольно поражаешься. Борьба с современностью ведется самыми модерновыми методами, включая и методы политической организации. Фундаменталисты были первыми, кто овладел пространством интернета, причем здесь протестантов опередили мусульмане, хотя они и вступили в конфликт с модернизацией позднее. Зато сейчас исламисты вербуют себе сторонников по всему миру, искусно используя сетевые ресурсы.
Аналогичным образом битва с современным искусством ведется методами его самого. Когда французские фундаменталисты выскакивают на сцену парижского театра «Одеон» и начинают истово молиться перед публикой, выражая свой протест против спектакля Ромео Кастеллуччи, их действия мало чем отличаются от художественной акции.
У нас фундаментализм появился позднее, чем на Западе, и даже позднее, чем на Востоке. Объясняется это тем, что православие никогда не отличалось большой социальной активностью.
Когда коммунистический режим рухнул, оно попыталось привычно замкнуться в рамки уютного традиционного мирка, но долго это продолжаться не могло. В условиях свободы консервативная модель существования должна была рано или поздно столкнуться с современностью. И, когда это произошло, фундаменталистская реакция оказалась наиболее заметной.
Объясняется это тем, что подавляющее число наших православных — новообращенные. Неофитский комплекс подразумевает не столько высокий накал веры, сколько стремление навязать ее окружающим. Поэтому, когда под началом нового патриарха РПЦ двинулась в миссионерское наступление, в первых рядах оказались именно неофиты, у которых агрессивная проповедь органично сочеталась с новомодными методами ее осуществления. Ведь многие из них, особенно молодежь, бросая вызов современности, по стилю жизни остаются ей верны. Тот же интернет им совсем не чужд, как и самые продвинутые методы политической организации. И отечественные фундаменталисты легко подхватывают эстафету у своих западных и восточных единомышленников.
Они с видимым удовольствием ведут наступление как в пространстве виртуальном, где фундаменталистских сайтов не счесть, так и в реальной жизни. Устраивают флэшмобы, истово крестятся на камеру, облекают протесты в театрализованную форму, стараясь ни в чем не уступать своим идейным противникам. А содержательно повторяют то, что можно услышать от их зарубежных единомышленников. Это борьба с абортами, с гомосексуализмом и дарвинизмом, с художниками, оскверняющими святыни, с зарвавшимися яйцеголовыми (по-нашему, интеллигентами), наконец. Но к черному списку общих врагов они присоединяют и новых, чисто российских. Как это ни забавно, среди них оказываются и протестанты, и мусульмане, поскольку борьба за чистоту веры — важный элемент православного фундаментализма. Как и яростный национализм, которого не встретишь ни у исламских, ни у западных фундаменталистов — те, напротив, подчеркивают наднациональный характер своей веры.
Есть у православного фундаментализма и еще одна черта, которая сильно отличает его от Запада. Это отношения с властью. Если, скажем, протестантские фундаменталисты ведут свои «культурные войны» с секулярным обществом при полном нейтралитете государства, то российская власть откровенно поощряет агрессивность фундаментализма, используя ее для подавления демократической оппозиции.
Поэтому он представляет реальную угрозу для общественного развития.
Возразят, в отличие от протестантских собратьев российские фундаменталисты численно невелики, православные в массе своей по-прежнему не отличаются большой активностью и к политике безразличны. Однако в современном обществе эффективность движения часто определяется не его числом, а шумом, который оно создает в информационном пространстве. У отечественных ревнителей православия уровень децибелов зашкаливает. Это очень громкое меньшинство. И недооценивать его разрушительную силу не стоит.
