Цивилизация
В послепраздничные выходные в Москве прошел грандиозный митинг «Наших». 70 тысяч прокремлевских активистов в футболках с нарисованными медалями ходили по проспекту Сахарова (в чем есть своя ирония) и общались с ветеранами, а заодно, естественно, обещали победить всех, кто «дестабилизирует страну и пытается переписать ее историю». Чтобы одолеть врагов истории, «нашисты» сейчас собирают неправильные книги и готовятся отправить их Ющенко, Ансипу и Саакашвили. Впрочем, параллельно движение берет видеоинтервью у реальных ветеранов, от чего исторической науке в любом случае будет польза.
Российскую молодежь принято считать аполитичной, но это уже не совсем так. В 2000-е, несмотря на всю их тучность,
в стране появилось немало молодых людей, которые недовольны сложившимся положением дел и которые стали говорить об этом в 2010-х. Спектр широк — от нацболов и фашистов до Noize MC с его песней про ад и вице-президента «ЛУКойла». Сколько их — пока никто не знает, но то, что они есть, отрицать трудно.
С другой стороны находятся «Наши» и прочие молодогвардейцы, которые, что бы о них ни думать, весьма многочисленны и уже давно бдительно стоят на страже учения Путина — Медведева — Суркова.
Политизация молодежи — во многом универсальный сюжет. Занятые самоидентификацией подростки неизбежно приходят к необходимости выработать свое отношение к власти, исторической памяти, идеологии, социальным институтам. От общественной жизни, конечно, можно абстрагироваться, но игнорировать российские общество и государство, вообще-то, трудно, так что приходится определяться. Кто-то при этом проявляет бунтарский дух и противопоставляет себя истеблишменту, а кто-то выбирает конформизм и поддерживает начальство.
Сейчас водораздел проходит между теми, кто считает, что власть на них забила, и теми, кто верит, что это не так. При этом у недовольных набор претензий почти тот же, что у советских диссидентов: начальство пудрит мозги, подавляет инициативу, крепит кастовую систему, мочит инакомыслие. Такое совпадение не очень удивляет, ведь власть 2000—2010-х и не пытается скрыть свое родство с позднесоветским режимом, хотя и в более мягком варианте. В наши дни к оппозиции добавились еще невменяемые радикалы, которых в СССР было мало, но
у ультраправых и ультралевых те же претензии к российской жизни, что и у умеренных, только рецепты другие.
Интереснее понять, кто и почему поддерживает нынешнее начальство. Многотысячные акции «нашистов» получаются за счет неискушенной молодежи из провинции или пригородов, которой Кремль предлагает мелкие, но осязаемые блага — например, съездить в Москву на выходные, — а также симпатичную и необременительную идеологию. Причем последнее важнее, чем может показаться: из столиц трудно себе представить, какой идеологический голод царит во многих местах нашей необъятной родины, в которых зачастую не слышали даже о нацболах. Патриотизм псевдокомсомола дает хоть какое-то решение пресловутой проблемы самоидентификации, демонстрируя, что начальство — а значит, и общество — на молодежь все-таки не забило.
Сложившаяся система вполне работоспособна, но напоминает конструкт из папье-маше. Степень преданности режиму у активистов всегда зависит от мощи идеологической обработки и масштабов причитающихся за лояльность материальных благ. Причем идеология и прагматика неразделимы: можно воспитать каких угодно хунвейбинов, но чем свирепее они окажутся, тем больше будут уверены, что они будут править миром, и тем нетерпеливее станут ждать тех бонусов, которые им причитаются.
Однако идеологическая работа у нас идет вяло: она не сравнима даже с комсомолом. А с наградами вообще швах.
Лояльной молодежи доступны «тактические» блага, но шансов решить стратегические проблемы вроде жилья или квартиры Селигер и марши по проспекту Сахарова не дают.
Об отсутствии у нас социальных лифтов говорилось уже много: в вертикаль власти со стороны массово не принимают, и вместо лифтов начальство исправно предлагает табуретку или небольшую стремянку.
Тем не менее слабость системы не выглядит ее сбоем — наоборот, все так и задумано. Молодежная политика Кремля больше всего напоминает те конкурсы медоносных пчел и детских рисунков, которые начальство всегда спешно проводит в местах митингов оппозиции, чтобы не пустить туда протестующих. Это оборонительная, по сути, политика, при которой власти занимаются молодежью, просто чтобы ею не занялся никто другой. Изначально «Наши» и прочие действительно задумывались как русские басиджи, готовые бороться за режим, но призрак «березовой революции» давно растаял, оставив только понимание, что за ее потенциальными участниками лучше приглядывать.
70 тысяч активистов были бы угрозой под предводительством нацболов, Маши Гайдар или даже Нойза МС. Но с Якеменко и компанией они безобидны (хоть и вызывают неловкость), и в обеспечении этой безобидности, а вовсе не выведении новой элиты, похоже, и состоит основная задача прокремлевских движений.
Нельзя исключать, что, когда их активисты это поймут (а это рано или поздно случится), булава молодежного гнева все-таки взметнется. Но, скорее всего, идеологические иллюзии просто рассеются окончательно, не перейдя в реальное действие, и мы получим по-настоящему аполитичное поколение, циничное в лучших советских традициях, с ухмылкой вспоминающее свои нарисованные медали.
