Цивилизация
Есть только один вопрос, в котором турки сходятся с армянами почти абсолютно, с точностью до границ статистической погрешности. Около 66% армян и около 68% турок выступают против нормализации отношений между своими государствами.
Если в Армении полемика на тему исторического сближения постепенно обретает черты политического кризиса, то в Турции куда актуальнее интрига под названием «Эргенекон» – невиданный, как уверяет пропаганда, антигосударственный заговор, в связи с которым в тюрьме уже больше года дожидаются гипотетического суда больше сотни отставных военных, журналистов, даже артистов. Система разработанных в жанре гигантизма мифов отвечает любому геополитическому вкусу, и, если вовремя не улыбнуться, кое во что можно поверить. По крайней мере, традиционно левая турецкая оппозиция своей фразеологией словно вознамерилась доказать, что обвинения ее в связях с отдельными российскими персонажами, например с Александром Дугиным, не так уж и надуманны:
«Все, что делает наша власть, она делает по приказу Вашингтона. Армения нужна американцам для того, чтобы ослабить Россию, и мы ради них с ней миримся». В Турции эти слова звучат словно по-русски: страна со своими 82 процентами не любящих Америку в числе лидеров всемирного антиамериканского ралли.
О том, что давление в армянском вопросе наблюдалось, признают и люди, не связанные оппозиционной необходимостью. При этом, впрочем, отмечая, что давить было бы бессмысленно, если бы у Анкары не было и собственного интереса.
Анкара действительно хочет нормализации своих отношений с Арменией. Потому что в армянском сюжете есть и куда боле важная подоплека — Европа. Турция уже будто бы отчаялась туда попасть, но при этом считает себя Европой настолько, что приобщение к ней – пусть и необходимый, но, в общем-то, формальный знак. И в рамках этой идеи явочным порядком выдвигается платформа нормализации отношений со всеми своими соседями. Притом что в основу государственной идеологии положено учение Ататюрка. А Ататюрк – это, в частности, победа в войне за независимость, а какие могут быть друзья по соседству после такой победы. Примирение по периметру границ становится формулой турецкого переосмысления самих себя, и выясняется, что турки к нему готовы. Стамбульские погромы 55-го, учиненные в ответ на «утку» о том, что в Салониках, на родине Ататюрка, сожжен его дом, в результате которых Стамбул снова остался почти без греков, премьер-министр Эрдоган назвал «фашистскими действиями». Сенсацией это уже не становится.
Так что Турция если и поддалась давлению американцев, то, возможно, лишь с некоторым недоумением: дело было еще при Буше, которого Анкара предупреждала о будущей реакции Азербайджана. Вашингтон, понятно, не внял. И теперь Азербайджан в свете начинаний на тему «Набукко» оказывается ключевым игроком для всех — и для Вашингтона, и для Анкары, и для России. У последней никаких других возможностей для самоутверждения на Южном Кавказе не остается.
Ильхам Алиев, демонстрируя гнев по поводу армяно-турецкого сближения, нарочито едет не в братский Стамбул, а в Москву, ничего, впрочем, не обещая. Но анонса достаточно всем заинтересованным игрокам.
Анкара вспоминает о связывающем ее с Баку тезисе «Одна нация – две страны» и останавливает курьерский ход сближения с Ереваном. Ереван начинает испытывать все большее давление, но это давление достигает обратного результата, потому что включение Турции в карабахскую игру вынуждает его ужесточать свою позицию и отбиваться от подозрений в том, что в знаменитой армяно-турецкой «дорожной карте», подписанной в апреле, президент Саргсян продал исторические армянские интересы.
На самом деле весь секрет «дорожной карты», судя по всему, заключен в вопросе, как сторонам удалось сформулировать свои взаимные пожелания без упоминания вопросов, на которые нет ответа. Например того же Карабаха. Или геноцида. Утечки, время от времени просачивающиеся в турецкую прессу и выглядящие довольно правдоподобно, эту гипотезу подтверждают. Про Карабах – ни слова. Про геноцид – только в части некоей комиссии, которая все беспристрастно расследует. Но официальной гласности такое предавать и в самом деле нельзя. Потому что для армян это легко представить как забвение трагедии 1915 года, а для турок – как торговлю интересами братского Азербайджана.
Есть, правда, еще одна мифологема, которой касается «дорожная карта»: Армения должна признать Карский договор 1921 года, то есть территориальную целостность Турции в границах, включающих в себя и Арарат, и Ван, и Эрзерум, и все, что армянские патриоты полагают частью Армении.
И хотя в 90-е Армения уклонилась от повторной ратификации Карского договора, она фактически признала территориальную целостность Турции самим фактом своего вступления в ООН.
И в итоге, словно показательно суммируя свои сомнения, Анкара устами премьер-министра обуславливает дальнейшее сближение с Ереваном его готовностью к компромиссу в Карабахе. Президент Гюль на фоне Эрдогана должен по-прежнему выглядеть символом «открытой двери». Никакого идейного расхождения при этом нет, речь просто о границах политического маневра вокруг сформулированной позиции: пока не будет уступок — граница не откроется.
При этом важен еще один нюанс. С одной стороны, Турция словно искренне удивлена тем, что Армения к этим уступкам не готова. С другой – Анкара не скрывает: ее эти уступки интересуют только в той степени, в которой они хоть как-то успокоят Азербайджан. Ей самой это безразлично – она хочет сближения. И не обязательно армянам уходить из Карабаха. Пусть хоть из нескольких прилегающих районов. Пусть не из всех – из одного-двух. Пусть…
Но вот тут и обнаруживается контрапункт. Ничего из перечисленного Ереван себе позволить не может до тех пор, пока не будет определен статус Карабаха. Никаких других формул возвращения занятых районов для него не существует, а реанимируемый вариант так называемого плана Гоббла – обмена Лачинского коридора на Мегринский, который мог бы связать Азербайджан с Нахичеванью, — и вовсе выглядит фантастическим. Резонная вроде мысль некоторых западных наблюдателей о том, о том, что сегодня наступает момент для решительности больших держав, которые должны договориться между собой и скоординировано надавить на своих младших партнеров, тоже оказывается утопией. Не только потому, что этим большим державам не о чем говорить друг с другом. Те, на кого надо давить, этому давлению совершенно не намерены поддаваться, и эффект выйдет обратный. И кто будет давить на Армению? Москва? Здесь, в общем, тоже непросто, ей тоже любопытен такой Южный Кавказ, на котором даже американцам приходится делиться, а делиться придется всем, это уже понятно. Но, с другой стороны, зачем торопиться?
Словом, никаких вариаций на тему армянских уступок не видно.
И даже на официальном уровне, на котором традиционно излучается по любому поводу оптимизм, накануне встречи Алиева и Саргсяна в Петербурге никаких иллюзий честно не питали. Полагая добрым знаком просто совместную прогулку на катере.
Консенсус достигнут: турецкий экспресс тормозит, переводится на запасный путь, но не отменяется. Тем более, как заметил один турецкий политолог, даже если границу откроют и без учета мнения Баку, особого скандала не будет. Просто потому, что через неделю все забудут. Есть вещи и поважнее.
Автор – обозреватель газеты «Газета».
