Цивилизация
Некоторые последние инициативы правительства, в первую очередь - по отмене ЕСН, заставляют задуматься: а нужен ли вообще России свой фондовый рынок? Вернее – будет ли позволено ему работать впредь? По некоторым сведениям, эти вопросы вполне серьезно уже обсуждаются на самом верху.
И это правильно.
Дело вот в чем. Кризис показал, что российский фондовый рынок работает почти исключительно на чужих деньгах. Своих, «длинных», в стране просто не наблюдается.
В результате известных катаклизмов чужие деньги утекли. Рынок рухнул, его вообще закрыли на технический перерыв, как будку, где пиво кончилось, а новое не подвезли.
Все замерли в ожидании: подвезут ли? Начали спорить, почему прекратились поставки? Местное начальство, обеспокоенное бузой у будки, пообещало выделить пива из своих запасов, даже начало наливать особо страждущим.
Но регулярного привоза нет и нет.
Теперь у начальства есть два выхода. Либо наладить производство и поставку своего пива, либо закрыть лавочку. В нашем случае это значит вот что. Либо задуматься, отчего в стране нет длинных денег и постараться их найти и направить на рынок, либо рынок закрыть и дело с концом. Кстати, закрыть можно так изящно, что формально он как бы и будет функционировать, как российский парламент.
И вот на днях, похоже, стало очевидно, что первый вариант отвергнут. Потому что под длинными деньгами принято подразумевать, прежде всего, пенсионные накопления. Их копят десятилетиями и инвестируют надолго в некоторых странах.
И в России завелись как-то подобные намерения. Несколько лет назад даже возрадовались особо оптимистично настроенные либералы, привыкшие твердить про то, что российская экономика в целом и все российские компании в частности явно недооценены, что надо развивать фондовый рынок, чтобы сделать цены, наконец, справедливыми. И под началом бывшего заместителя министра экономики Михаила Дмитриева разработали проект пенсионной реформы, который должен был решить при реализации две задачи. Во-первых, поставку денег на отечественный фондовый рынок с соответствующим повышением капитализации отечественных компаний. И преумножение пенсионных накоплений, чтобы было чем платить будущим пенсионерам.
Либеральная радость случилась после встречи хмурым поздним вечером в первый год нового века в кабинете бывшего президента Владимира Путина бывшего министра экономики Германа Грефа и его команды с одной стороны и бывшего председателя Пенсионного фонда Михаила Зурабова и его команды – с другой.
Решали, начинать или не начинать пенсионную реформу. Греф говорил, что скоро на одного работающего будет приходиться один пенсионер и платить пенсии будет нечем, если не начинать инвестировать в выгодные проекты часть накоплений. Зурабов парировал: глупости все это. Путин слушал, уткнувшись глазами в стол с бумагами, потом медленно поднял взгляд, выждал паузу и сказал: «А ведь Греф-то прав».
Греф возликовал, даже едва не упал, когда на радостях подпрыгнул на пороге министерства, куда вернулся с победной, якобы, вестью. А зря радовался.
Накопительную часть пенсии и впрямь ввели, только тем и ограничились. Ни закона о ее использовании не написали, ни гарантий не выдали, ни многих других прописанных в программе штук не сделали.
В результате попытка провести кастрированную, по сути, реформу обернулась тем, что большая часть граждан проигнорировала возможность выбора управляющей компании. Почти все деньги ушли по умолчанию во Внешэкономбанк. А Внешэкономбанк эти 10-12 и более миллиардов долларов (примерно по 3 миллиарда в год прибывало) может размещать только в государственные ценные бумаги и ипотечные облигации, обеспеченные государством. Доходность, понятно, показывает мизерную.
И вплоть до последнего времени шли споры остатков либералов и их противников по поводу, как заставить и заставлять ли «молчунов» перевести деньги в фонды, имеющие право инвестировать накопления в доходные бумаги.
Но тут кризис бабахнул. Понятно, что говорить о резоне направлять деньги на рынок стало просто неприлично. И бывший президент Владимир Путин объявил, что принимается план Минздравсоцразвития, ЕСН отменяется, заменяется страховыми взносами. В Пенсионный фонд будет поступать с фонда оплаты труда 26 процентов вместо прежних 20-ти, в ОМС - 5,1 процента вместо прежних 3,1, и в соцстрах - те же 2,9 процента.
Налоги, как их не называй, повышаются. Ясно, что решено повысить их за счет работодателей, а уж они перенесут тяжесть на работников. Но правительство будет ни при чем.
Уже заметно, что это приводит к возвращению зарплат в конвертах. Скоро станет заметно и то, что меньше денег будет поступать в тот же Пенсионный фонд. Больше пока эксперты ничего о смысле мероприятия сказать не могут, кроме догадок и пожеланий. Главное - непонятно, как будет теперь формироваться и инвестироваться накопительная часть пенсий и будет ли она вообще.
Очевидно, кажется, вот что.
Пенсионная реформа была успешно провалена. А раз не удалась, то, как в старом анекдоте про хирурга-недотепу, можно ее исполосовать с возгласом: «Не получается, не получается!».
Но в результате зафиксировано то, что на рынок в ближайшие годы не придут длинные пенсионные деньги. Между тем,
не в том ли одна из главных причин того, что отечественный рынок падает в несколько раз быстрее и глубже рынков других стран, что на нем нет своего капитала? Покупателей на рынке не было и нет, кроме заезжих, ненадежных. Внутренних инвесторов - всего примерно триста тысяч, и их портфель практически пуст.
Будь же там несколько миллиардов пенсионных долларов, он все равно бы теперь переживал не лучшие времена, но хоть как-то бы функционировал, и была бы надежда на выживание. Иными словами – без импортного пива пришлось бы стоять в очереди за своим напитком, однако, хоть понемногу, но наливали бы. Так нет. Рынок закрыт на перерыв, на ларьке объявление: «Пива нет».
Что дальше? Опять открывать ларек в надежде, что напиток завезут из-за кордона? Это унизительно – жить в зависимости от чужих денег. И напрашивается такой же простой выход, как найденный премьером при решении пенсионной проблемы – закрыть тему, (ларек) и баста.
И ведь ничего плохого не случится. IKEA не уйдет, Ford завод не утащит… А головной боли – меньше.
