Цивилизация
Спаринг-партнер
Покуда политтехнологи, журналисты и политиканы ищут Владимиру Путину партнера на президентские выборы, стремясь разбавить компанию из гробовщика и клоуна и придать будущему действу минимальное благообразие, настоящего спаринг-партнера Путину уже давно нашла Генеральная прокуратура. Как сообщил одному изданию некий очень информированный источник, покуда Михаил Ходорковский сидит в тюрьме, электоральные позиции Путина выглядят особенно сногсшибательно, потому что народу это нравится. Это добавляет Путину 6-7 пунктов рейтинга и делает почти неуязвимым для информационных атак.
Решение Басманного суда оставить Ходорковского под стражей еще на три месяца (т.е. до самых президентских выборов) и параллельное выступление президента в Торгово-промышленной палате указывают на то, что антиолигархическая консолидация электората останется главной темой-приманкой предстоящей президентской кампании. Страна хочет голосовать за «рогозинского» Путина, бестрепетной рукой и с прожигающей сердца убежденностью наводящего в стране порядок, сажающего расхитителей народного добра в тюрьму и помогающего бедным.
Что ж, Михаил Ходорковский имел амбицию не исключать для себя политической карьеры и даже участия в президентских выборах. Ну, вот и будет участвовать, особенным российским способом. В рамках укрепления демократии.
Комиссар саморегулирования
Тем временем Владимир Путин выступал с принципиальной речью об отношениях бизнеса и власти в Торгово-промышленной палате. Сам выбор площадки указывал на то, что теперь понимает президент под бизнесом и под процессом его взаимодействия с властью. Дело в том, что начальник ТПП, советский востоковед и ветеран спецслужб, резонер эпохи перестройки, друг Саддама и Милошевича, «левый» премьер 1999-го года, убежденный сторонник госкапитализма Евгений Примаков ни одного дня своей жизни бизнесменом не был. И выбор именно его вотчины в качестве уполномоченного органа самоорганизации бизнеса наглядно демонстрирует новейший вектор политэкономической мысли Кремля.
Со своей стороны, Евгений Примаков роль комиссара новейшего саморегулирования охотно принял, пообещал от имени национального капитала вступить в конструктивный диалог с государством, призвал бизнес вплотную заняться настоящим делом, т.е. решением социальных задач. И под конец сформулировал своеобразный моральный кодекс строителя госкапитализма, строгим стилем научного коммунизма описав отвратительную фигуру «олигарха»: «Олигарх — это не просто крупный предприниматель, это тот бизнесмен, который набивает карман за счет махинаций, в том числе с налогами, который может поставить ножку сотоварищу, грубо стремится лезть в политику, развращает партии, депутатские структуры и чиновников», — Евгений Максимович указал, что этому извергу совершенно противоположен тип «крупного предпринимателя», который, соответственно, имея такие же объемы собственных капиталов при всем том не набивает карманы за счет спекуляций, в том числе с налогами, не может поставить ножку сотоварищу, не грубо, но деликатно стремится лезть в политику и не развратничает с партиями, депутатами и чиновниками, всей этой порослью бюрократических путан.
::: Для тех, кто запишется во вторую группу, Примаков немедленно сформулировал программу ближайших соцобязательств: «разделить с государством всю полноту ответственности за социально-экономическое состояние России, за удовлетворение жизненно важных потребностей населения», «построить эффективную, социально ориентированную систему хозяйствования», «неукоснительно соблюдать дух и букву закона, регулирующих предпринимательскую деятельность», «осуществить поворот к деятельному и крупномасштабному участию в решении наиболее острых и неотложных социальных проблем». Под занавес Примаков решительно призвал изымать у бизнеса сверхдоходы, а — следите за полетом востоковедческой мысли! — использование тех сверхдоходов, что останутся, тщательно контролировать.
Вообще, первомайские призывы Примакова вполне могли бы сойти за тезисы лидера ультралевой фракции парламента, призывающего бизнес все свои усилия направить на обеспечение неимущих слоев, однако выдвигать человека, их произносящего, в комиссары российского бизнес-сообщества возможно лишь в обществе, решительно и недвусмысленно в очередной раз вставшем на путь коллективного безумия, экстатического самообмана и моральной перверсии.
Язык поплыл
Самое замечательное тут даже не количество употреблений слова «социальный». Самое главное — вот эти все уточняющие и усиливающие определения, тонко прорисовывающие совершенно особенный мир советского маразматического зазеркалья. Здесь нельзя, например, в этом особенном мире востоковедов и разведчиков просто так «исполнять закон», но непременно «неукоснительно выполнять». И между тем, чтобы просто исполнять и «неукоснительно» исполнять — дьявольская разница. Ведь чтобы выяснить, исполняешь ты закон или нет, нужен, к примеру, суд, а вот чтобы определить, укоснительно или неукоснительно ты его исполняешь, тут могут помочь только особой природы комиссары от востоковедения с их моральными кодексами и этажами социально-ответственных бюрократических уточнений.
Тему суда, впрочем, не упустил президент Путин, напомнивший, что по образованию является юристом. После консультации со специалистами, рассказал президент, он понял, что соблюдение приватизационных законов было вполне возможно и что были люди, которые получили собственность в четком соответствии с законодательством. Тезис этот, пусть и несколько сомнительный практически, выглядит все же юридически последовательным, и тут бы президенту и остановиться. Но язык зачем-то потянул его добавить, что тех, кто закон не нарушал, — большинство, а тех, кто нарушал и сколотил благодаря тому особенно крупные состояния, всего-то человек 5–7–10. И, пожалуй, столь лестной правовой оценки российская приватизация еще никогда не удостаивалась.
~ Но самые удивительные вещи язык вытворял с Владимиром Путиным, когда он почему-то вдруг заговорил о СМИ. Выдвинув сомнительный, но, впрочем, вполне тезис, что «СМИ такие же участники рынка, как предприниматели», президент продолжил: «Для СМИ главное — извлечение прибыли, все остальное — это социальный заказ. Социальный заказ, как, например, и в сфере ипотеки, должен финансироваться из бюджета. Все остальное — это паразитирование на бизнесе и решение за счет бизнеса задач, которые стоят перед государством». Понятно, что президент просто не сумел вырулить фразу, так что не стоит придираться к словам. Но важно, какими концептами оперировал президент. Он имел в виду, что сфера независимости — это право извлекать прибыль, а все общественно, социально значимые функции СМИ, названные им «социальным заказом», это прерогатива бюджета, т.е. государства. Вообще-то, в демократическом обществе СМИ (как и партии) являются выразителями запросов, исходящих от разных социальных слоев и групп интересов. Если же единственным заказчиком-распорядителем на этом рынке выступает государство, то такое общество обычно именуется тоталитарным, и тут нет смысла точные определения под одеяло прятать.
