Цивилизация
В середине июля в Сарове горожане, за три дня настрадавшиеся без телевидения, наблюдали, как на отреставрированную колокольню воздвигают крест и новую антенну. А через две недели там же, на Соборной площади, на молебен по случаю 100-летия канонизации Серафима Саровского сошлись патриарх и президент — владыка духовный и владыка «физический».
Примерно такая же двойствнность в эти дни в умах саровцев, коих в наглухо закрытом духовно-ядерном городе насчитывается 86649 человек. С одной стороны, приятно, что к юбилею восстановили храм Серафима Саровского. И построили театр, по свидетельству саровского «Городского курьера», «напоминающий египетскую пирамиду, в которой звучат греческие и римские мотивы». И вычистили улицы и дворы. И покрасили фасады.
С другой стороны, по городу поползли тревожные слухи. Не сократят ли после торжеств зарплату ядерщикам, коих в Сарове большинство? Не урежут ли городской бюджет? И, что самое страшное, не сделают ли город открытым? Эти настроения в полной мере иллюстрирует опрос, проведенный сайтом Sarov.ru:
57% горожан считают, что активизация в Сарове православной церкви принесет городу вред.
И проистекает это отнюдь не из-за воинствующего атеизма, а из-за синдрома, который характерен для жителей режимных городов, обнесенных колючей проволокой. Саровцы, конечно, уважают чувства паломников, которых не пустили дальше вынесенных за черту города палаточных лагерей, не дав возможности поклониться келье преподобного Серафима. Понимают и надуманность мотивов «непущательных» органов, по которым на городском КПП от государственной тайны отсекли шпионов, переодетых в калик перехожих. Однако действия МВД и ФСБ одобряют, поскольку не хотят видеть у себя чужих — сирых и убогих. Наиболее конкретно это чувство выплеснулось, когда паломников хотели разместить в пионерлагере «Березка». За такую инициативу начальнику ЖКХ Лимаренко чуть не устроили импичмент, поскольку после паломников лагерь придется «не только дезинфицировать, но и восстанавливать».
Казалось бы, за сохранение статуса закрытого города должны ратовать люди старшего возраста, боящиеся любых перемен и стремящиеся дожить отпущенное время в привычной и комфортной для себя среде.
Однако идея закрытости стала в Сарове, как и в других режимных городах, чем-то типа местной национальной идеи: существуем мы, живущие по отеческим традициям, и окружающий нас враждебный мир.
Таких взглядов придерживаются не только старики, но и молодежь.
Идея эта активно культивируется отцами города и доносится до соотечественников на страницах городской прессы. Почти каждый криминальный обзор и негативный социальный репортаж заканчиваются традиционным заклинанием: «Можно себе представить, что будет, если город откроют!» А в гордуме даже сформировался своеобразный юмор. «Депутат В. Боровский в целях борьбы с владельцами заправок предложил пустить в город ЮКОС», — пишет «Городской курьер».
Так чего же столь панически боятся саровцы? Что в город хлынут наркоманы, преступники, дикие капиталисты и просто голодные, которые пожрут всю колбасу. Да, конечно, внешний мир отличается от того реликта, который боязливо прячется за колючей проволокой. Но это психология пугливых детсадовских детишек, которые прячутся от грозы под теплое крылышко воспитательницы Мариванны. Но вряд ли нынешняя саровская молодежь проживет в своей резервации до скончания века. Поскольку рано или поздно атавизм закрытых городов, практикующийся в России, Китае и Северной Корее, прекратит свое существование.
Примечательно еще и то, что идея ксенофобии, на которой основан весь этот герметизм, столь легко влагается в юные души. И в этом отношении саровский опыт не уникален. Так, например, московская администрация тоже весьма успешно разыгрывает эту карту.
Москву, несомненно, ко всеобщему ликованию обнесли бы уже колючей проволокой, да вот только столько проволоки у нас не производят.
~ Чтобы чужаки не пожирали нашу колбасу и не зарабатывали наши деньги. Увы, после взрыва в Тушине появился и еще один мотив. Но и он при ближайшем рассмотрении является следствием все той же ксенофобии и нежелания видеть, что происходит за, казалось бы, высоким и надежным забором.
Что же касается Сарова, то его жители знают о мире гораздо меньше москвичей. Журналистка «Городского курьера», съездив в столицу в командировку, увидела двух живых чеченцев «в чалмах и пестрых костюмах». Хотя это, вероятно, были индусы. И ужаснулась: «Я из любопытства взглянула в глаза одного из них, прямого, широкоплечего. У меня было чувство, что я заглянула в бездну. Такой силы была спрятанная во взгляде властность и ненависть к этому городу и, наверное, ко мне лично». Следующий этап зрительной аберрации — люди с песьими головами, которые перерезают ножницами колючую проволоку родной резервации.
