Пленных не брать

Как-то в начале второго президентского срока ВВП случилось мне переезжать.

Ну а это дело такое, что без таджиков никуда. Товарищ прислал мне их целую «Газель», наказав не баловать и не кидаться купюрами, а сколько им дать денег – он после скажет, когда оценит их вклад в проект «Доступное жилье».

Таджики были просто золотые. Тихие, мирные, трезвые, молчаливые, исполнительные и пугливые. Боялись они, конечно, не меня, но ментов. Страшней которых зверя для них нет.

И вот между делом, в суете случилось одной из здоровенных картонных коробок разорваться. И, слава Богу, не в грязь, но на паркет посыпались затхлым бумажным водопадом книжки. Я уж и не помню, какие, – что ж, всякую ерунду помнить? Книга, как мы давно заметили, утратила свою былую сверхценность, и никто уж над ней не трясется. И потом, сколько было при Советах напечатано всякой ерунды! Сколько леса переведено на пустую макулатуру! Про новые книги и говорить нечего, редко какую я могу дочитать до 3-й страницы. Что только я ни делал с книгами: отсылал их в знакомые зоны, куда раньше наезжал с целью написания текстов про зеков, пачками отдавал киргизским дворникам, которые подметают, причем довольно чисто, вокруг дома, выкидывал с балкона на улицу, только что не жег, не могу через это переступить — пока, но количество книг, которые лучше б и не были никогда напечатаны, не уменьшается. Вот сейчас, если кто заметил, куча наших премиальных комитетов объявило о лонг-листах — ну и туда затесываются, пробиваются никакие книги! Просто беда.

И вот, значит, посыпались книги на пол. Таджики продолжают заниматься своими делами, таскают мое имущество. И только один из них кинулся к рваной коробке. Он встал перед ней на колени и стал брать книжки, одна за другой, в руки и листать так бережно, будто на дворе какой-нибудь дремучий 1980-й год…

Чернорабочий таджик открылся передо мной с неожиданной стороны.

— Надо бы к нему присмотреться, — сказал я себе. – Ладно б он на фарси читал, тогда понятно, а тут – на русском… Так-то чего их рассматривать вроде.

Но тут я, значит, присмотрелся. Все у человека было, как у таджика, – и ношеная казенная спецовка, и стоптанные ботинки белорусского производства, и черная шея, какая положена уроженцу жарких азиатских пределов. И вот он повернулся ко мне – и все пропало: у человека было вполне русское лицо, на котором из-под гастарбайтерского страха пробивался заметный интеллект, а на лице были даже очки с треснутой левой линзой. А шея была просто покрыта жарким южным загаром.

Ну, короче, слово за слово, чернорабочий московских просторов оказался, конечно, русским. Он был там, в Азии, когда-то доктором наук. Технических причем. Был начальником каких-то высоких горнообогатительных уровней и заведовал разными кафедрами. Ну а потом, как водится, того…

— Ну так а что ж ты?

Да плевать, что у него степень и что он русский! Он же не южный осетин, так что паспорт у него не русский, как ему хотелось бы, но таджикский. Со всеми вытекающими. Вот он, добыча первого встречного мента, вот он, бесправный азиат! Что не отняли, что не пропил он от тоски и безнадеги, то отсылает семье, которая ждет его по месту прописки. Опять старая тема – пролетарии всех стран соединяйтесь? Или другая: несть ни эллина, ни иудея, — но только эта тема приоткрылась тут в несколько ином ракурсе…

И вот достойный и заслуженный человек таскает ящики, нанявшись ко мне, к человеку, который даже гуманитарную кандидатскую не удосужился не то что защитить, но даже и написать. Кто из нас на кого должен работать, кто кому должен прислуживать?

Уходя, доктор наук попросил разрешения взять из кучи мусора в углу одной из комнат несколько предметов: три доски, чайник с отбитой ручкой и сломанную настольную лампу. Из бросовых досок он планировал сделать себе стол для научных занятий, а остальные предметы использовать по прямому назначению. А также он набрал с собой книжек, которые мне лень было тащить вниз дворникам.

Он долго и подробно благодарил меня… За такую ерунду.

Человек, значит, уехал читать книги, оттачивать свой и без того уже ого какой интеллект, а я сел ужинать и по-простому выпил 300 водки, пялясь в ТВ, — хотя тоже мог бы поработать над собой и придумать какую-то умную мысль.

Ну и разве это справедливо?

Нет, конечно.

Много раз я слышал мудрое изречение: не требуйте от Бога справедливости, если б он взялся ее тут насаждать, то давно б вас наказал.

Но вот настолько убедительного практического занятия на эту тему со мной прежде никто не проводил.

Люди до последнего, сколько можно, думают, что они лучше других и достойны лучшей участи. Они сетуют, что и кризис они вроде как не заслужили, и начальства хотят другого, получше, – забывая, что иногда оно посылается нам в наказание за грехи…

Спросить нас, так и партия СПС развалилась сама собой, а мы не виноваты — притом что мы не то что на партсобрания не ходили, так даже и заявления о приеме не написали. А взносы предоставляли платить Чубайсу.

Но про справедливость уж давайте не будем, чего ж теперь в этом деле непонятного.

Конечно, я был уверен, что на выборах власть дорисует правым недостающие проценты, но это уже тема не справедливости, а наивности и легкомыслия одной стороны и холодного расчета другой. Которая решила пленных не брать.