Цивилизация
Теперь, когда президент Путин более чем отчетливо выразил желание подчинить себе неправительственные правозащитные организации и одновременно развить в гражданах России патриотизм, мы начинаем жить в странной системе координат, где понятие «страна» подменяется понятием «государство».
Представьте себе двух человек. Один из них говорит: «Широка страна моя родная, много в ней лесов, полей и рек». А другой соглашается, в общем, что страна широка, но обращает внимание: в такой огромной стране, кроме лесов, полей и рек, есть еще детские дома, где в бюджетах не предусмотрена для детей квалифицированная медицинская помощь, есть война с тысячами погибших и беженцев, есть бессовестная коррупция, есть эпидемия гепатита и СПИДа, есть голодные старики и холодные города, а реки, если уж говорить про реки, отравлены нефтью и фекалиями.
Ну и кто из двух этих людей патриот?
И может ли патриот любить страну и ненавидеть государство (то бишь чиновников) именно за то, что государство страну уничтожает?
И когда Василий Якеменко учит на Селигере молодых людей любить Россию, он имеет в виду страну или государство? Это важно, потому что, на мой взгляд, государство и страна – враги. И надо понимать, что если президенту удастся взять под контроль некоммерческие организации, то обыватель (он же избиратель) окончательно обречен будет судить о деятельности президента и правительства с точки зрения государства, а не с точки зрения страны, то бишь людей, населяющих страну.
Это великий обман. И этот обман возможен не только потому, что главные телеканалы страны работают на государство (читай – против страны), но и потому, что немногие не подчиняющиеся государству средства массовой информации связывают себя так называемым информационным форматом.
Для тех, кто не работает в газете, поясняю. Чтобы журналист принялся писать или снимать репортаж на какую-то тему, у журналиста должен быть информационный повод. Должно случиться какое-то событие. Событие это должно быть отражено в лентах информационных агентств. И только тогда журналист, работающий в газете или на телевидении, станет с событием разбираться.
Например, в Тверской области перевернулся поезд с мазутом, мазут потек в реку, министр ЧС Шойгу приехал ликвидировать последствия катастрофы, пресслужба МЧС сообщила об этом новостным агентствам, агентства дали сообщения про поезд на ленты, сотни журналистов написали и сняли репортажи – вот вам и новость.
А то, что в Сибири, хоть в Тюменской области, хоть в Томской, натекли мало-помалу целые озера нефти – это не новость, никто об этом не пишет и не снимает репортажей, потому что нет события, происшедшего вчера, нефть натекала годами. Нет события, потому что министр ЧС не приезжал, потому что новостные агентства не дали сообщение на ленты.
Наша новостная журналистика подобна нашей сырьевой экономике. Как в доходах страны львиную долю составляет сырье и бесконечно мала доля высоких технологий и интеллектуального труда, так и в новостях наших львиную долю составляет собственно новость, а технологий добывания новости и интеллектуального труда журналиста — почти нет.
Новость в России может исходить: от президента, от правительства, от Государственной думы, от политических партий, от некоммерческих организаций, от коммерческих компаний, от террористов, если те устроят терракт, и от природы, если та устроит бурю или ураган. Новости природы случаются не так уж часто. Террористов по закону запрещено спрашивать, зачем они устроили терракт. Коммерческие компании сообщают новости только с целью получения выгоды. Политические партии укрупняются, и всем на свете запрещено их финансировать. Некоммерческие организации президент собирается поставить под контроль государства. Вот и выходит, что новости теперь журналисты будут получать от президента, правительства и Думы, то есть от государства.
Получается, что государство выдает журналистам те новости, которые хочет выдать, а журналисты послушно эти новости транслируют. Верные государству СМИ транслируют эти новости с восторгом, оппозиционные СМИ – с иронией. Но, так или иначе, все это новости про государство, а не про страну.
Полпред президента Дмитрий Козак говорит, что надо, дескать, давать регионам столько власти, сколько регионы зарабатывают денег, и журналисты комментируют эту новость. А должно быть наоборот: журналисты должны были написать про то, как разворовываются на Кавказе бюджетные деньги, в том числе в пользу террористов, а полпред Козак должен оправдываться.
Прокурор Шепель говорит, что огнеметы в Беслане не извергали огня, и журналисты опять комментируют эту новость, не разобравшись даже, что термобарические огнеметы тоже убивают детей. А должно быть наоборот: журналисты должны были все выяснить про огнеметы, а прокурор должен был оправдываться в ответ на публикацию.
И так далее. То же самое – в Кремле. Кремлевские журналисты тоже послушно задают президенту вопросы, заранее приготовленные президентской пресс-лужбой.
А страна живет своей отдельной от государства жизнью, и не имеет возможности рассказать о себе. Ее заметят, только когда она сдохнет или поднимет восстание.
