Цивилизация
Я понимаю, что думать не принято. И я не уверен в правильности своих мыслей. И я знаю, что в ответ на эту мою колонку по почте посыплются оскорбления и не посыплется соображений. Но я буду благодарен всякому, кто пришлет соображения вместо оскорблений.
Итак, вот эти люди, которые взорвали метро, они что хотели сказать? Они чудовища, им нет прощения, они убили ни в чем не повинных людей. Но они что-то хотели сказать этим взрывом, а мы не прочли послания.
Обычно террористические организации берут на себя ответственность за теракт. Взрыв в Москве анонимный. Мы получили анонимное письмо и не прочли его, потому что не принято читать анонимки, что ли? А если бы кто-то взял на себя ответственность за этот взрыв, мы попытались бы понять содержание послания? Что они хотели сказать?
Я думаю, что фактом анонимности взрыва те, кто устроил взрыв, хотели сказать, что они не террористы. Ответственного за взрывы не нужно искать только в одном случае. Этот случай – война. Только во время войны всегда известно, кто враг и кто отвечает за гибель людей. Гитлер не принимал на себя ответственности за бомбардировки советских городов. И так было понятно, что бомбят немцы. Потому что у нас с немцами была война. Стало быть, если нам сразу понятно про каждый взрыв, что это взорвали чеченцы, значит у нас с чеченцами война. Когда президент Путин говорит в день взрыва, что за взрыв ответственен Масхадов, то Путин признает, таким образом, Масхадова главой нации, с которой у нас война.
Я думаю, смысл взрыва такой:
«Это не террористическая операция, а война, потому что вы знаете, кто это взорвал».
А смысл немедленной реакции президента Путина такой:
«Да, это действительно война, потому что нам не надо искать убийцу. Мы его знаем. Это Масхадов. Он возглавляет людей, с которыми мы воюем».
Это послание, содержащее сорок убитых людей, адресовано не убитым людям, а президенту Путину. Президентом оно прочитано и понято. И дан ответ.
Теперь давайте посмотрим, что хотели сказать люди, убившие в ответ на взрыв в метро таджикскую девочку. Разумеется, они чудовища, им нет прощения, они убили ни в чем не повинного ребенка. Но они же что-то хотели этим сказать. И их послания никто не прочел.
Я ни разу в жизни не видел чеченца, который торговал бы на рынке. Но вся ненависть, весь всплеск ксенофобии после взрыва в метро направлены на рыночных торговцев. Они азербайджанцы или мингрелы, как правило. Еще бьют таджиков, которые, как правило, рабочие на стройках. Еще бьют африканцев, которые, как правило, студенты в институте Патриса Лумумбы. Вы слышали, чтобы скинхеды избили чеченца? Я не слышал. Зато я слышал главный ксенофобский аргумент. Мне повторяли много раз, что надо бить кавказцев и вообще всяких черножопых, потому что они только толпой смелые.
Если расспросить современного российского ксенофоба, то он обязательно скажет, что кавказцы смелые только толпой. То есть их надо бить, потому что они на самом деле нас боятся. Их надо бить, потому что они на самом деле слабее нас.
В этом смысле убийство таджикской девочки показательно. Из всех людей азиатской внешности убили самого слабого. И я думаю, послание ксенофобов значит вот что:
«Мы хотим, чтобы был кто-нибудь слабее нас. Нам нужен кто-нибудь, кто настолько слабее нас, что его можно даже убить. Тогда мы будем ощущать себя великой нацией».
Многие политики в более корректной форме говорят то же самое, что скинхеды говорят ножом и железным прутом. Многие считают американцев великой нацией, потому что американцы могут убивать кого угодно.
Убийство таджикской девочки значит: «Мы хотим иметь право на убийство». То же самое значат призывы к введению смертной казни. Но я думаю, что убийца не может быть удовлетворен. Убийце нужны все новые и новые убийства, как наркоману надо день то дня увеличивать дозу наркотика.
Я не знаю, что с этим делать. Это полярная ночь длинных ножей.
Автор — специальный корреспондент ИД «КоммерсантЪ»
