Цивилизация
«Беларусь синеокая» — водка как водка. Но пить ее хочется с цыганским надрывом, со слезой, впиваясь взглядом в нехитрый пейзаж на тусклой этикетке. Белорусский патриотизм — страшная сила, которая и удерживает много лет у власти Батьку, безотносительно к тому, плох он или хорош. Обиженный глава обиженной нации имеет все шансы сидеть на троне даже дольше, чем Брежнев Леонид Ильич. В орбиту белорусского патриотизма втягивается и братский российский народ — в логике «сукин сын, но наш сукин сын». А у российских трудящихся Лукашенко и вовсе популярен; любое социологическое исследование любого авторитетного центра показывает, что он нравится россиянам и они с удовольствием проголосовали бы за него.
Александру Лукашенко, автору бессмертного афоризма «белорусский народ будет жить плохо, но недолго», скоро представится шанс сравнить силу своего электорального магнетизма с политической харизмой Владимира Путина. Вчера Пал Палыч Бородин заявил, что конституционный акт Союзного государства будет принят именно в текущем году, а в акте содержится-таки положение об учреждении поста президента соединенного сказочного королевства — Лукоморья, объединенной белорусско-российской страны.
Политические циклы в Белоруссии и России не совпадают, а значит, Владимир Путин освободится от исполнения обязанностей главы государства несколько раньше Александра Лукашенко. И гипотетически может стать начальником расширенного государства двух братских народов, что позволит ему осуществлять художественное и научное руководство как собственным преемником, так и действующим президентом Белоруссии, известным хоккеистом, уныло наматывающим вместе со своим несчастным народом третий срок, как третий круг по хоккейной коробке.
Тем самым на скособоченной восточной окраине Европы образуется «бермудский треугольник» из трех президентов, в котором бесследно будет исчезать рыночная экономика.
Возможно, этот проект выглядит диковато. Зато красиво. И, учитывая еще недавно показавшееся бы неправдоподобным развитие событий в наших странах, абсолютно реалистично. Во всяком случае, было бы не вполне логично совсем уж не использовать столь удобный новый статусный инструмент — должность главы Союзного государства — и отдать его какой-нибудь представительской фигуре. Хотя бы тому же громоподобному, но не имеющему сколько-нибудь прикладного и хозяйственного смысла Пал Палычу.
К тому же Белоруссия может оказаться очень удобной в управлении. Сначала путем повышения цен на российский газ можно стремительно обанкротить сопредельную союзную республику. Затем ввести в ней фактическое внешнее управление. Национализировать экономику, как это приходится делать в России, совсем не обязательно: в Белоруссии и так социализм в его кубинской стадии. Это значит, что на командные высоты можно привести российских государственных бизнесменов. Бороться с недобитой политической демократией тоже не надо: ее и так, выражаясь деликатно, не существует.
Короче говоря, все весьма логично. Если раньше считалось, что объединению России и Белоруссии мешает разноскоростное развитие двух стран — мол, у россиян демократия с открытым рынком, а у соседей — авторитаризм с закрытой экономикой. То теперь различия между двумя сливающимися субстанциями стираются, как в лучшие времена, по которым публично ностальгируют оба президента, стирались грани между городом и деревней.
Не Белоруссия догонит Россию, так Россия притормозит для того, чтобы идти с соседом в ногу. Здесь вертикаль — и там вертикаль. У нас огосударствление экономики — и у них все государственное.
А между государственным капитализмом и государственным социализмом различий куда как меньше, чем между Россией 1990-х и Белоруссией того же ледникового периода.
Добровольно-принудительное поглощение в виде создания, укрепления и развития Союзного государства перестает в этом контексте выглядеть совсем уж недружественным. И в этой новой, пока все-таки гипотетической, ситуации с комбинацией из трех президентов перспективы медленной ползучей демократизации Белоруссии, уповающей на то, что Батька сам, естественным путем, почернеет, отсохнет и отвалится, выглядят весьма эфемерными. Просто на смену белорусской версии госсоциализма может прийти российская модель госкапитализма, и тогда одной из двух титульных наций придется опять жить плохо, но на этот раз долго: она перейдет под заботливое крыло российской бизнес- и государственной (что, впрочем, одно и то же) элиты, не готовой поддерживать Лукашенко, но горой стоящей за Путина.
Проект Союзного государства с президентом во главе дает России уникальную возможность пролонгировать существование путинской экономико-политической модели и за пределами 2008 года, а также расширить ареал ее пространственного распространения.
Впрочем, и такие модели не вечны. Потому что империи, будь то либеральные или совсем не либеральные, рано или поздно обрушиваются. Как это уже произошло, например, с британской, голландской, французской, португальской, римской, оттоманской и, страшно сказать, советской империями.
