Цивилизация
В 2003 году я написала колонку «Спасти рядового». Тогда шла война в Ираке и американский спецназ спас 19-летнюю рядовую Линч. Джессика родом из города — вы не поверите — Палестина в Западной Виргинии, попала в плен в конце марта 2003 года, ее спасли 1 апреля, меньше чем через 10 дней. В госпитале, где держали пленных, обнаружили еще двоих — убитых — американских солдат, тела которых тоже забрали. Больше никого из попавших в плен не нашли.
Тогда на эту колонку была самая неожиданная реакция, в том числе и моих коллег: «Ты что, не понимаешь, что это просто пиар?», «Я всегда читал твои колонки, больше не буду, если ты веришь вот в такую лажу». Ну, в общем, все в таком духе.
Я не спорила, слушала, пыталась понять. То, что девушку спасли, — факт. Почему такая реакция? Спасли ради пиара — это имели в виду мои оппоненты? Тогда я за такой пиар — лишь бы спасали. В этой вскипавшей эмоции было что-то другое. Я думаю, что доктор Лайтмен спросил бы: «Почему вам стыдно?»
Много лет назад один из участников взятия дворца Амина в декабре 1979 года рассказал мне, что оставшиеся тогда в живых спецназовцы решили каждого 27 декабря собираться на могилах погибших. По официальным данным, погибли 5 офицеров спецназа КГБ (это не считая потерь в так называемом мусульманском батальоне и среди десантников, к тому же почти все участники операции вернулись с ранениями). Руководство КГБ им это запретило. При всем желании не смогу повторить ремарку моего собеседника в адрес руководства КГБ, в тексте же не «запикаешь», как на телевидении. Он сказал от души. И мне кажется, что ребята не забыли этого своим начальникам. Я даже думаю, что в августе 1991-го, когда они потребовали письменный приказ о штурме Белого дома, они об этом очень хорошо помнили. И когда, спустя время, я заговорила с тем своим собеседником о том, что происходило с русскими солдатами в Чечне, он только махнул рукой: «Да не надо мне рассказывать, потому что, если я начну вам рассказывать, вы проклянете нашу родину».
Отношения «солдат — родина» — это особая штука. Это сложная, эмоциональная, доверительная связь. Потому что довольно часто речь идет о жизни и смерти. Это то, о чем нам вообще не хочется думать: родина должна заслужить право называться так для своих солдат. В их глазах. В глазах родителей, которые отдают в армию детей. Обязательства здесь взаимны. Государство отвечает за жизнь каждого своего солдата так же, как солдат отвечает за выполнение присяги — верой и правдой служить своей родине.
Никогда этого не было в России. Ни при царе, ни при красных, ни при тех, кто их сменил в 1991-м. Никогда контракт не исполнялся двумя сторонами. И всегда жизнь российского солдата не стоила ломаного гроша. Да, это принесло победу в Великой Отечественной, которая была выиграна, потому что «за ценой не постоим», а ценой этой были человеческие жизни, жизни солдат. Ни одна армия на свете не была и сейчас не готова выигрывать какую бы то ни было войну такой ценой. А мы готовы. Как-то один натовский генерал мне сказал: «Опасны не ваши ракеты. Опасна ваша психология, которая предполагает, что жизнь человека ничего не стоит».
Мы потеряли, по официальной статистике, около 14 тысяч парней в Афганистане, где не выиграли ничего. Мы потеряли, по неофициальной статистике, примерно столько же в Чечне, где не выиграли ничего. По данным Комитета солдатских матерей, ежегодные небоевые потери Российской армии составляют около 3000 человек. Я не знаю ни одной вменяемой матери или отца, которые хотели бы, чтобы их сын служил в Российской армии. При катастрофической демографической ситуации мы теряли и теряем ребят в наиболее продуктивном возрасте. Но нам не страшно. Не больно. Нам не хочется считать, сколько детей не родилось.
И при этом мы смеемся, что американцы воюют до первого гроба. Действительно, чего это они, у нас тут гробы и без войны каждый день. А освобождение 19-летней американской девочки из иракского плена — это пиар. Ну разумеется, что же еще? Мы бросаем своих, мы сдаем их, как сдали тех мальчишек в начале чеченской войны, которых послали в Грозный и от которых отказались. Скольких мы сдали в Афгане и Чечне? Скольких выживших в Великой Отечественной сгнобили потом в лагерях? Скольких советских безногих и безруких солдат-победителей отправили умирать на Соловки, чтобы не портили пейзаж?
История про капрала Шалита — это не только история про израильского солдата. Это история про страну, которой можно гордиться и служить которой — честь. И каждый израильский солдат это знает. И каждая еврейская мать это знает. И убеждена, это важнее для будущего Израиля, чем «цена» в тысячу с лишним палестинских заключенных, отданных в обмен. Чтобы противостоять терроризму, надо во что-то верить. Например, в то, что человеческая жизнь бесценна, жизнь твоего солдата бесценна. Я не знаю ничего выше такой веры. И если бы такую веру исповедовала каждая страна, то, возможно, войн просто не стало бы.
Террористы верят, что человеческая жизнь — ничто. Поразительно, как это близко к тому, о чем я писала выше относительно собственной родины.
