Потому что они не могут

После резни в станице Кущевская, которая дала очередную порцию пищи для ток-шоу, давно заменивших у нас содержательную политику, кое-где по блогам пошла такая тема, что, мол, а сами жители-то – они-то что ж сами-то молчали? Молчали годами. Жили в страхе под игом бесчинствующей банды, но как-то все приспосабливались. Терпели. К тому же у нас порой отличить, где чистый бандит, а где он же еще и представитель власти, совершенно невозможно, а такие упыри вдвойне страшнее. И станица Кущевская тут никакое не исключение.

Ну так вот, некоторые упрекают кущевцев в пассивности и излишней покорности криминальным обстоятельствам. Мол, как же так, ведь они там казаки сплошь и рядом, неужто только ряжеными ходить могут, а порядок навести — нет?

На что, конечно, можно цинично ответить вопросом на вопрос: а вы, господа упрекатели, знакомы ли с законами селекции? Вот, скажем, если кто задастся целью вывести такую породу собак, которая будет свирепой сторожевой, то он будет выделять всякий раз такое поколение щенков, которое соответствует прежде всего таким задачам. И родителей потомству подбирать соответствующих. А если кто, наоборот, поставит целью вывести салонного мопса, то там будут уже совсем другие критерии отбора.

Кстати, о казаках. Это было то сословие, против которого большевики с самого начала развернули жестокий кровавый террор. Обычно считается началом так называемого расказачивания циркулярное письмо ЦК РКП (б) от 24 января 1919 года. Там говорилось о том, что надо: «1. Провести массовый террор против богатых казаков, истребив их поголовно; провести беспощадный массовый террор по отношению ко всем вообще казакам, принимавшим какое-либо прямое или косвенное участие в борьбе с советской властью. К среднему казачеству необходимо применять все те меры, которые дают гарантию от каких-либо попыток с его стороны к новым выступлениям против советской власти. 2. Конфисковать хлеб и заставлять ссыпать все излишки в указанные пункты, это относится как к хлебу, так и ко всем [другим] сельскохозяйственным продуктам. 3. Принять все меры по оказанию помощи переселяющейся пришлой бедноте, организуя переселение, где это возможно. 4. Уравнять пришлых «иногородних» к казакам в земельном и во всех других отношениях. 5. Провести полное разоружение, расстреливая каждого, у кого будет обнаружено оружие после срока сдачи…» И так далее.

То есть всех их уже разоружили в 1920-х годах. Расказачили полностью.

Потом такие же зверские методы были применены по отношению ко всему крестьянству. Но разве только к нему? Весь ХХ век был, по сути дела, веком геноцида против русского и других народов, населявших некогда Российскую империю. Несколько волн этого геноцида всякий раз приводили к тому, что уничтожались, репрессировались, изгонялись из страны лучшие из лучших, самые активные. Те, кто «высовывался» хотя бы чуть-чуть. Это был «отрицательный отбор», редуцирование нации.

Несколько миллионов погибших в революцию и Гражданскую войну. Силовая смена элиты, в результате которой большая часть бывшего «цвета нации» оказалась либо на том свете, либо в эмиграции. Непрекращающиеся (в той или иной форме), по сути, репрессии, начиная с конца 1920-х и до начала 1940-х годов. Власть целенаправленно выводила именно такую «породу людей», которая была угодна сталинскому тоталитарному режиму. Все, кто этим критериям не соответствовал, были уничтожены либо сломлены духовно и физически. Коллективизация, голодоморы и прочие эксперименты коммунистического режима должны были навсегда сломить хребет нации. И они его сломали, не надо делать вид, что это не так, поя осанну сталинским «достижениям» в индустриализации страны. По последствиям эти эксперименты были сродни эпидемиям холеры или чумы в средневековой Европе, после которых иные города, а то и целые страны приходили в упадок на многие столетия.

Вторая мировая война унесла почти 30 миллионов наших людей. Это были лучшие люди своего поколения. Отчаянных добровольцев бросали, подчас почти безоружных, как пушечное мясо, чтобы заткнуть дыры в обороне и неготовность режима к войне с Гитлером. Беспримерный героизм народа сопровождался беспримерными его же жертвами (малый лишь штрих: то, что не могла, наверное, убить до конца многомесячная блокада Ленинграда, – особый дух этого города — Сталин попытался добить уже после войны в ходе «ленинградского дела»). Нацистский террор сделал свое черное дело на оккупированных территориях. Сотни тысяч самых сильных и молодых были угнаны в Германию.

Страна долго оправлялась после войны. Она не только делала это в одиночку, для нее не было никакого «плана Маршалла», но еще и подкармливала «дружественные» режимы по всему миру. Нация продолжала из последних сил харкать кровью во имя «великих идей».

«Закат коммунизма» был, конечно, уже не столько кровавым, сколько маразматическим. Но на этой стадии бациллы тотального страха перед властью уже дали свои отравляющие всходы. Сама мысль о том, чтобы несанкционированно собраться, даже во имя защиты своих прав, каралась жестче всего. Инакомыслие было почти полностью искоренено – настолько, что после развала державы некому оказалось толком осмыслить необходимые шаги в будущее: никто толком не понимал, что происходит, что надо делать и как именно это делать грамотно в условиях того дефицита мозгов и идей, которого добился любящий единомыслие советский режим. К началу 1980-х годов казалось, что великий исторический эксперимент все-таки успел завершиться результативно: в одной отдельно взятой стране была-таки выведена нация рабов.

Однако после развала «совка» забрезжила надежда: в душах людей должны были взойти ростки свободы, свободолюбия, чувства собственного достоинства. Должны были. Но почему-то ростки оказались совсем не такими, как ожидали иные романтики. Не так-то просто оказалось возродить человека свободного. К тому же еще древние говорили: если рабу сказать, что он свободен, это еще не значит, что он станет свободным человеком. А павшая «стена» открыла дорогу на Запад самым активным, целеустремленным, образованным. Сотни тысяч таких людей уехали из страны с тех пор, когда это стало возможно. Они могли бы поднять страну, но они поднимают другие страны и получают Нобелевские премии за то, что им не дали сделать у нас. Этот отток продолжается и сейчас.

Ну а у нас через какое-то время снова начали «наводить порядок». Строить вертикаль. На генетическом уровне это снова возродило – моментально, просто как по щелчку — тот самый страх, который некогда в мозги вколачивался свинцом и плетью. А сейчас уже даже этого не надо – глубинные страхи сами делают свое дело, едва только глаза завидят того, кто зовется Начальником. И инстинкт срабатывает автоматически лишь один – шапку ломать, пасть на колени да просить смиренно о милостивом снисхождении или подачке. «Помилосердствуйте, барин!» — это, пожалуй, наивысшее достижение «обратной связи» между народом и его правителями.

Даже тайно проголосовать против воли начальства – и то подспудно страшно, как-то не по себе становится, «лучше уж мы — как скажут». А уж на улице протестовать или требовать соблюдения своих прав – это только с сильного перепугу можно себе позволить, да и то пока какое высокое начальство не приедет и не пообещает «во всем разобраться».

Люди в Кущевке не могли восстать против криминала и несправедливости, против коррупции и беспредела власти. Да и не только в Кущевке они этого не могут. Их так воспитали, такую породу людей выводили долгие десятилетия. Их надо заново учить другому – человеческому достоинству и свободолюбию. Им надо показать, что их голос весом и с ним считаются, что их не держат за безмолвное быдло, что они что-то решают, кого-то выбирают. И пусть они совершают ошибки в решениях и на выборах: на третий или четвертый раз они все-таки выберут правильно. Им надо дать наконец такую возможность. Но нет, все боятся, все годят, не дают возможности.

Ну а для начала надо дать возможность всем мирным и законопослушным гражданам вооружиться – свободно владеть огнестрельным оружием. Бандиты его уже имеют. Надо хотя бы уравняться в правах. Самое распространенное возражение противников этого – что мы, мол, такие безмозглые, что сами себя перестреляем. Как это до боли знакомо: рабы, мол, не могут отвечать за себя сами. Лукавство это все. Казаков расказачивали и разоружали в свое время не за это.

Впрочем, об этом подробнее, может, как-то в следующий раз.