Цивилизация
История российского искусства – очень рассеянная дама. Взять хотя бы послевоенный период. Некоторое время назад все было понятно: есть соцреализм и прочее прогрессивное искусство, а есть «кризис безобразия», модернистские штучки и «дохлые кошки в целлофане», по выражению одного тогдашнего функционера от культуры. Потом выяснилось, что все наоборот – был прогрессивный и в чем-то героический андеграунд, а его безуспешно давил ненавистно сияющий оптимизмом официоз. Такая идея, рожденная путем простейшей инверсии предыдущей черно-белой схемы, удивительно долго доминирует в пространстве российского искусства. Ее апологеты до сих пор на коне и шашками машут – лучше не попадаться. История повторяется. Всех художников вышеобозначенной поры принято делить по принципу «наш – не наш».
С «ненашими» по законам революционного времени разговор короткий, в лучшем случае – «в музей, к Шишкину».
Наряду с кондовым соцреализмом и махровым салоном под горячую руку попали десятки хороших художников, из тех, кто вовремя не встал в позу: ни в героически протестующую, ни в откровенно лояльную. Они промахнулись – решая пластические задачи, смешивая краски и шлифуя литографские камни, опоздали на поезд истории. Вот их-то, рассыпанных по откосам и обочинам, «Ковчег» попытался собрать в «музей неактуальных».
Первую часть проекта показывали в 2000 году. Тогда в нем участвовали еще Московский центр искусств (светлая память павшим на поле арт-бизнеса) и галерея «Элизиум». Демонстрировали художества 1900–1940-х годов. Теперь дело за 1950–1960-ми.
Суровый стиль, ученики «бубнововалетцев» и приверженцы знаменитых трех «Ф» (Фальк, Фонвизин, Фаворский), нежные акварели, родом явно из 1930-х, и брутальная экспрессия, рожденная в экспериментальной литографской мастерской на Верхней Масловке, — всего понемногу. Громких имен мало. Борис Свешников, Ростислав Барто и Федор Семенов-Амурский, пожалуй, наиболее известные из выставленных. Остальных надо представлять, что дело непростое – на выставке более трех десятков авторов.
Одних проще описать через учителей и соратников: Алла Белякова – ученица Артура Фонвизина (акварельные натюрморты легко спутать с фонвизинскими), Карл Фридман – товарищ Виктора Попкова в путешествиях по Северу (те же реки, деревни, бабки, белье в проруби – картины и карандашные рисунки, среди которых выразительный «Запой»), Ирина Евстафьева – дочь Антонины Софроновой, участницы выставок «Бубнового валета» и группы «13» (колористические навыки впитаны, наверное, с грудным молоком, а декоративное звучание – не от Мавриной ли Татьяны?).
Другие сами по себе.
Михаил Кузнецов, например, самостоятельно открыл утерянный много столетий назад секрет энкаустики – восковой живописи, в которой были выполнены «фаюмские портреты».
А Валерий Каптерев, наоборот, смог «забыть» уроки живописи, полученные во ВХУТЕИНе, создать выразительную и узнаваемую «примитивную» манеру, что само по себе – довольно отважный шаг. Завсегдатаи литографской мастерской Александр Ливанов, Леонид Курзенков и Александр Максимов – экспериментаторы, значительно расширившие границы языка рисования и печатной графики в 1960-е годы; просто об этом мало кто знает.
Совершенно отдельный автор – Григорий Перченков. Портреты детей, наводящие жуть, пара туфель на стуле или книжка Новикова-Прибоя, с успехом заменяющие портрет персонажа, – Перченков балансирует между наивным искусством и концептуализмом, между глубиной мысли и трагическим сумасшествием. История отечественного искусства должна была крепко зевнуть, чтобы пропустить такого художника. Устала, должно быть, старая.
Галерея «Ковчег». Ул. Немчинова, 12. «Музей неактуального искусства. Часть II». 20 октября – 12 декабря.
Фрагмент экспозиции будет представлен в некоммерческой программе Антикварного салона (ЦДХ) 23–31 октября.
