Цивилизация
Говорят, у него ужасный характер. Это мнение до того распространено, что воспринимается как фигура лести. На вернисажной церемонии замдиректора Третьяковки Александр Ильич Морозов произносит в микрофон: «Выставка давалась трудно, поскольку у экспонента характер ужасающий!» – и все понятливо улыбаются.
Кто бы сомневался, что в преддверии своей долгожданной персоналки Юрий Злотников затерроризирует три отдела Третьяковки, поставит на уши издателей каталога, осуществит многократную ревизию произведений, отвергнет первоначальный этикетаж и т. п.
Дело не в капризах андерграундного патриарха, не в том, что якобы мало уделяют внимания. В нем все еще живет юношеский максимализм, и по-прежнему его возмущает непробиваемость окружающих. От того, что негативное восприятие давно поменялось на позитивное, ему не легче. Вспоминается фраза из одного нашего разговора: «Назначили классиком, лишь бы не возвращаться к моим работам, а они до сих пор полупрочитаны…»
Сейчас можно читать взахлеб и в полный голос, но не тешьте себя иллюзией, что уловили злотниковский мессидж. Его абстракции – не ребусы с готовыми ответами на обороте. Вполне вероятно, из-за того и рождается неистовство автора по отношению к зрителям, что он подсознательно ждет от них убедительного объяснения своему творчеству – и никогда не дожидается. Сам-то он знает, конечно, для чего и почему, но точит и точит червь сомнения, а комментаторы все промахиваются и промахиваются… Ему отвели историческую нишу первого и незаемного «оттепельного» абстракциониста. Почетно, назидательно, комфортно, однако Злотников категорически ни на что не соглашается. Потому что было все не так, смысл совершенно в другом, схемы безжизненны, интерпретаторы передергивают. Он приятельствует с «замшелыми консерваторами» и обличает прогрессистов, которых прочат ему в продолжатели. Иногда наоборот, но все равно поперек чужого графика.
Историографы пытаются льстить, переубеждать или демонстративно отворачиваться. Не могут одного – отменить как факт.
Таких людей, как говорится, теперь не делают. Бунтарей и теоретиков хватает, а служителей абсолюта больше не видно. Для ясности масштаба сообщим, что к фундаментальной выставке «Абстракция в России» в Русском музее был выпущен двухтомный каталог, где на одной обложке – Кандинский, на другой – Злотников. Естественно, Юрий Савельевич иронизирует, но своего вклада не отрицает.
Вклад был, только вы опять ничего не поняли – и все заново.
Абстракция, говорите, — а не угодно ли реалистической экспрессии? От жгучей социальности до библейских истин дорога никому не заказана, как и от предмета к беспредметности. Еще одна цитата из классика: «Абстракция – не абстракция, не имеет значения. Главное – внутренняя культура».
Надо сказать, опыт общения с полноценными художниками подтверждает: внутри цеха деление по признаку абстракции / фигуративности действительно отсутствует. Никита Хрущев как основной эстет давно уже в отставке. Получается, Злотников теперь занят тем, что перекидывает крест-накрест мостки от позиции к позиции, раздавая оплеухи бюрократам и начетчикам. Не со всеми «экуменистическими» жестами можно согласиться, но и не считаться с его мнением нельзя. Сказано же – характер ужасающий.
Третьяковская галерея (Крымский вал, 10), до 21 марта.
