Цивилизация
Во вторник в Мосгорсуде прошли прения сторон по делу экс-начальника отдела по расследованию особо важных дел Московского межрегионального следственного управления на транспорте (ММСУТ) СКП Ивана Кожевникова и замглавы ММСУТ Алексея Малкова, обвиняемых в получении взятки (ч. 4 ст. 290 УК). В рассматриваемом деле помимо нынешних подсудимых представлены экс-следователь ММСУТ Григорий Домовец и первый заместитель руководителя ММСУТ Константин Зотов, последний скрывается от следствия, а дело против Домовца было выделено в отдельное производство, и его судили отдельно.
Представителей прессы было немного, но возле зала собралась большая толпа — родственники, друзья подсудимых и просто начинающие юристы. В зале не хватило места всем желающим. Процесс начался без заминок, к трибуне вышел гособвинитель Сергей Котов. «Хотел бы вас поблагодарить за то, что вы высидели весь процесс, — обратился к жюри прокурор. — Вы должны решить, виновны подсудимые или нет».
Согласно материалам следствия, в феврале 2010 года было возбуждено дело о контрабанде мясной продукции в отношении предпринимателя Михаила Гинзбурга, являющегося гражданином США и имеющего несколько фирм за рубежом, замгендиректора «Продлогистика» Владимира Андрианова и гендиректора фирмы «Интер Прод» Сергея Никонова. Уголовное преследование грозило учредителю двух последних фирм заместителю генерального директора ОАО «Наро-Фоминский хладокомбинат» Дмитрию Мостману, который проходит по делу в качестве потерпевшего. «Подсудимые, назначенные на должности ММСУТ, являлись должностными лицами. В силу своей специфики работы они были наделены специальными должностными полномочиями», — читал по бумажке Котов.
По словам прокурора, нынешние подсудимые Домовец и Зотов знали друг друга давно: до того как был сформирован Следственный комитет при прокуратуре, Кожевников и Домовец работали в следственных органах МВД Владимирской области, а Малков и Зотов вместе трудились в прокуратуре.
Следственную группу по расследованию дела о контрабанде возглавил Кожевников, спустя неделю Домовец стал его заместителем. Вместе они начали заниматься вымогательством взяток. «Участниками преступной группы стали люди, наделенные властью, — сказал Котов. — Подсудимые решили воспользоваться во вред государству своими полномочиями. Роли были распределены согласно «табели о рангах». Кожевников и Малков определяли ход расследования. Домовец вел переговоры о передаче взятки. «Домовец рисковал, так как светился, его руководители были в тени», — отметил прокурор. А Зотов хранил у себя деньги, дележ которых должен был начаться только после того, как наберется сумма в $2 млн (поэтому свою долю Домовец так и не получил).
Как сообщил гособвинитель, началось все с того, что на одной из встреч адвокат Гинзбурга Влад Мусияка намекнул своему знакомому Домовцу о возможной взятке (в суде юрист это, впрочем, отрицал). Домовец отказался от денег, но рассказал о разговоре Кожевникову и Малкову. Спустя какое-то время начальники заставили Домовца все-таки начать переговоры о передаче денег. Мусияка познакомил следователя с адвокатом Мостмана Владиславом Леонтьевым, начались переговоры. Сначала предполагалось получить с Мостмана $5 млн, но стороны сошлись на $4 млн: по одному миллиону за освобождение из-под стражи Андрианова и Никонова, переквалификации их дела с «контрабанды» на «пособничество в контрабанде», непривлечение к уголовной ответственности Мостмана и покровительство в суде. Деньги должны были передаваться несколькими траншами по $500 тысяч.
Таким образом, Мостман заплатил $1,5 млн в три этапа: 13 апреля, 23 апреля и 25 мая 2010 года.
При последней передаче денег Домовец был задержан прямо в здании ММСУТ. Сначала у входа в кабинет Леонтьев передал ему деньги, разговор между взяточником и адвокатом был записан оперативниками. Домовец сразу отнес всю сумму в кабинет Кожевникова, который в то время находился в отпуске, и пошел доложить об этом Малкову, но не нашел его. Вскоре Домовца задержали. При обыске оперативники нашли в кабинете Кожевникова $500 тыс., а в актовом зале ММСУТ были обнаружены $300 тыс., переданные ранее потерпевшим, 30 тыс. евро и рубли.
Сначала Домовец отрицал обвинения. Но затем он пошел на досудебное соглашение со следствием и выдал своих начальников. Осенью 2010 года Домовец был приговорен Мосгорсудом к трем годам колонии строгого режима, затем Верховный суд заменил этот срок на условный.
Прокурор отметил, что, хотя в период «передачек» подсудимые были в отпусках — Малков отдыхал в апреле, а Кожевников в мае, это не имеет никакого значения. «Они ранее были моими товарищами по работе, — воскликнул Котов. — Но, как говорится, нужно пройти огонь, воду и медные трубы. Так вот! Медные трубы подсудимые не смогли пройти. Они поддались соблазну, нагрели руки на чужой беде».
Как стало известно в суде, адвокат Леонтьев постоянно вел аудиозаписи своих переговоров с Домовцом. Малкова и Зотова переговорщики называли «старшими товарищами», передачи взяток — «ходатайствами», а Зотова обозначали одной буквой — З. Юрист делал и фотографии с места встречи с Домовцом 23 апреля. Это нужно было ему для отчета перед Мостманом, пояснил Леонтьев суду.
Представитель потерпевшего Юрий Клячкин посвятил свою речь делу о контрабанде, рассказывая о том, как безосновательно его беспокоили следователи и вымогали посредством адвокатов денежный средства. «Мостман, рассчитывали они, станет золотой курицей, несущей золотые яйца», — сказал он. Он также напомнил о деньгах, найденных в актовом зале ММСУТ, заявив, что, судя по всему, Мостман не единственный, кто платил взятки. Клячкин подчеркнул, что дело в отношении Гинзбурга и других прекращено в связи с декриминализацией статьи «контрабанда».
На этом председательствующий судья Андрей Расновский объявил получасовой перерыв, после которого заседание вновь продолжилось без каких-либо пауз до 18.30.
Адвокат Виктор Паршуткин, вышедший к трибуне, попросил у присяжных прощение за то, что ранее заявлял одному из них отвод.
Если при выступлении прокурора присяжные засыпали, то речь адвоката они слушали с явным интересом.
«Судьба Малкова и Кожевникова — судьба, которая находится в ваших руках, — сказал он. — Я уверен, что вы в отличие от прокурора их услышите». Защитник отметил, что сведения по делу о контрабанде мяса изначально собирали сотрудники МВД, которые затем передали его следователям. «Кожевников, изучив материалы, пришел к выводу, что доказательств для возбуждения уголовного дела достаточно, — сказал он. — Мера пресечения Гинзбургу, Андрианову и Никонову избиралась судом, а не следователями». По его словам, нелогично, что Мостман, который теперь заявляет о своей невиновности, согласился отдать огромные деньги за освобождение чужих людей — Андрианова и Никонова.
«17 февраля трое были задержаны, а на следующий день Мещанский суд заключил их под стражу, — сказал Паршуткин. — Мостман был встревожен и понимал, что над его головой нависла угроза». Люди из его окружения заговорили о возможности «замять» дело при помощи взяток. Пытаясь сэкономить, Мостман решил обратиться к следователю напрямую, минуя посредников. С этой целью он пришел 12 марта 2010 года к Кожевникову, предложив ему встретиться в «неформальной обстановке». Кожевников отказался и на следующий рабочий день — 15 марта — вызвал его на допрос. Но как раз в этот день Мостман лег в больницу с диагнозом ишемического инсульта, где пробыл до 24 апреля. По словам Паршуткина, если на момент возбуждения уголовного дела Гинзбурга и других фигурантов подозревали в контрабанде товара на сумму 4,5 млн рублей, то через полтора месяца следователи установили, что речь идет о 400 млн рублей. «Так такие ли пушистые Мостман, Гинзбург и другие — судите сами», — сказал адвокат.
Другие члены следственной группы, рассказал Паршуткин, в суде утверждали, что фактическим расследованием дела занимался Домовец, а не Кожевников.
Так, именно Домовец руководил обысками в Балтийском банке развития, в котором имел счета «Интер Прод», что подтвердил представитель банка. «Что двигало Домовцом? Да банальная жалость. Он предал свою профессию, как предали ее адвокат Мусияка и другие», — заявил Паршуткин. По его словам, Домовец стал информировать Мусияку о ходе следственных действий, за что и получал вознаграждение. Адвокат отметил, что 29 марта 2010 года Мещанский суд внезапно вынес постановление об отмене меры пресечения Гинзбургу, ранее заключенному под стражу, так как ему не был предоставлен переводчик. «Но вы сами его слышали — он прекрасно говорит по-русски», — воскликнул Паршуткин. 30 марта Мещанский суд освободил Гинзбурга под залог в 15 млн рублей. Домовец в тот день взял больничный, поэтому в суд пошел Кожевников, который затем и обжаловал это решение. 12 мая Мосгорсуд отменил решение Мещанского суда, а 13 мая Мостман обратился в ФСБ о привлечении Домовца к ответственности. Паршуткин заявил, что имеющаяся в деле детализация телефонных переговоров Домовца, Мусияки и Леонтьева говорит, что они не могли встречаться в те дни, когда, как утверждает следствие, передавались деньги.
Второй защитник начал с того, что представляет интересы «простых и честных ребят». «Посмотрите им в глаза. В них печаль из-за оговорившего их товарища», — сказал он, показывая на подсудимых.
Малков и Кожевников действительно выглядели опечаленными. Затем адвокат принялся подробно описывать личность Домовца. «Домовец был безвольным, бесхарактерным, бесхребетным существом», — заявил он.
Далее стороны перешли к репликам. Особую эмоциональность в зале опять вызвала речь Паршуткина, который заметил, что ни один взяточник не будет хранить у себя деньги в кабинете целый месяц. «Потому что совсем обнаглели», — возразил с места прокурор, чем вызвал смех в зале.
Далее Паршуткин довел до сведения присяжных, что судья не разрешил допрашивать в их присутствии бывшего адвоката Домовца Владислава Оганисяна, на что получил официальное замечание судьи «за грубейшее нарушение». Впрочем, в течение всего дня адвокат не обращал на замечания судьи никакого внимания. Домовец рассказывал, что деньги в актовый зал ММСУТ заносил Зотов, ссылаясь на своего адвоката, пояснил потом «Газете.Ru» Паршуткин, но Оганисян, допрошенный без присяжных, опроверг: он не видел, как Зотов пронес туда деньги.
Далее подсудимые выступили с последним словом. Малков был краток: «Я лишь повторюсь, что невиновен и никакого преступления не совершал». Кожевников отметил, что главное в деле — детализация телефонных переговоров, которая показывает, «кто говорит правду и как все было на самом деле». Он отметил, что был в отпуске и о действиях Домовца ничего не знал: «Факт моего отсутствия говорит сам за себя».
«Домовец просил у меня прощения, когда после задержания его привели ко мне», — заявил Кожевников.
Получив замечание судьи, подсудимый заключил: «Никакого преступления я не совершал, говорю это с чистым сердцем и открытой душой, прошу у вас справедливого решения». «Молодец!» — выкрикнул кто-то из зала. Свой вердикт присяжные вынесут в среду.
