Цивилизация
Электромонтажник МГТС Рихард Соболев вышел из СИЗО № 5 («Водник») ровно в 6 часов вечера. Момент был совершенно лишен пафоса: просто открылась железная дверь, и из здания вышел бритый молодой человек. Клетчатая рубашка, расстегнутая на пару верхних пуговиц, джинсы, кроссовки с толстой подошвой, лица не видно из-за яркого солнца за спиной. На плече Соболев нес большую спортивную сумку. Огляделся, нашел ошалевшим взглядом адвоката и друга, улыбаясь, пошел им навстречу и почти сразу закурил. Сигарету прикуривал от спичек, оставшихся еще с СИЗО.
Адвокат Соболева Максим Коротков-Гуляев разрешил корреспондентам «Газеты.Ru» и «Большого города» задать своему подзащитному несколько вопросов. При этом он сохранил за собой право вмешиваться в разговор и подсказывать Соболеву, на какие вопросы ему не стоит отвечать (реплики защитника в разговоре сохранены). Топ «неудобных» вопросов составили вопрос о том, был ли его подзащитный на Болотной площади, состоит ли он в ДПНИ (организация запрещена в России) и находили ли у него во время обысков маски и файеры. Коротков-Гуляев в ходе разговора несколько раз подчеркивает, что «позиция защиты сейчас такая: никаких противоправных действий Соболев на Болотной площади не совершал». Вопросы по поводу доказательств следствия адвокат и подзащитный оставляют без комментариев.
<1>
— (Адвокату) Можно вашему подзащитному задавать вопрос про Театральную площадь?
Адвокат: Давайте сначала вопрос сформулируем.
— Где вы были в тот день, 6 мая?
— Ну… Я вначале гулял с девушкой…
Адвокат (перебивает): Тихо. Давайте опустим этот вопрос.
— Весь день гуляли с девушкой?
— Ну, практически да.
— А на Театральной как оказались?
— А на Театральной мы просто с другом вышли, должны были дождаться его подругу. И нас омоновцы задержали.
— То есть на Болотной вас не было?
— Нет, не было. Вообще не было.
— Вы, как я понимаю, уже не первый раз в СИЗО (Соболев был фигурантом дела неонацистской банды «Белые волки», на счету которой, по версии следствия, 11 убийств и одно покушение на убийство. Присяжные признали его невиновным, а затем он был реабилитирован. — «Газета.Ru»). Сейчас как? Легче, сложнее?
— Второй, да. Полегче, полегче. В плане и психологическом, и в отношении с сокамерниками. Как сказать, законы знаю здешние уже по первому разу-то. И как-то на основании этого, в принципе, полегче.
— Адвокат говорит, что поскольку дело резонансное, условия в СИЗО были созданы самые лучшие. Это правда? Чем было лучше в сравнении с первым разом?
— Есть хаты, которые голодные, у них ничего нет. Ни еды, вообще ничего. И туда закидывают обычных сидельцев. А поскольку мы политзаключенные, то нас старались в хорошие хаты закидывать, где нет никаких конфликтов... Все у нас было. Все нормально было.
Адвокат: В камеры, в камеры. Не в «хаты». Ты на свободе, Рихард, ты на свободе.
— Расскажите, как складывались ваши отношения с сокамерниками?
— Ну, разговаривали на определенные темы. У нас был парень, он фехтованием занимался. Он практически на Олимпиаду попал. Ну, должен был попасть, но его посадили. За что — я промолчу, это не стоит говорить. Мы с ним на тему спорта общались — как, что, какие у них там стойки, выпады… Общались на тему, кого он там знает, на Олимпиаде.
— Пересекались ли вы в СИЗО с другими фигурантами «болотного дела»? Как складывались ваши отношения? (В СИЗО № 5 «Водник» также находятся обвиняемые Ярослав Белоусов, Денис Луцкевич, Владимир Акименков, Федор Бахов и Степан Зимин. — «Газета.Ru»).
— Да, буквально сегодня пересекались с молодым человеком. Я не буду говорить с кем, чтобы в дальнейшем у него все нормально было. Но да, пересекались и обсуждали, что в дальнейшем будет. Он говорит, что у него по статье все нормально, вопросы тоже решаются. Обсуждали, что новых задерживают и как следствие происходит, что будем делать на суде, как себя вести будем. Мы с ним увиделись на общей сборке, где содержат тех, кто идет к адвокату или уже после адвоката. Они набирают определенное количество народа и потом идут, по камерам раскидывают. Вот мы с ним как раз успели пересечься.
— Часто вы виделись с ребятами?
— Если брать два месяца, то можно сказать, что да. В принципе, нормально так виделись. Не знаю насчет подружиться, но общие интересы у нас появились.
— Член ОНК Анна Каретникова у себя в блоге писала, что вроде бы вас просили дать показания на организаторов. Было такое в начале?
— Да, было. Ко мне приезжали оперативники, они просили, чтобы я дал показания. На кого конкретно — они не говорили. Говорили: на лидеров, на того же самого Яшева, ну, Яшина, потом на «Левый фронт», еще на какие-то там организации. И как бы говорили: тебе будет легче. На что я отвечал: «Ребята, я ничего не знаю, вообще мимо проходил, вы о чем?» Они упорно пытались взять с меня эти показания, грозились, что плохо будет на централе и т. д. Что могут к грузинам посадить…
— Как именно они формулировали эти вопросы?
— Что именно я знаю о лидерах оппозиции, что я могу о них рассказать и какие я могу дать им показания. Намекали: а может быть, деньги давали, а может быть, еще что-то? Они пытались всячески намеками, чтобы я сказал им «да», что якобы это было, чтобы я начал врать на следствии.
— Вы говорите, что они обещали проблемы в случае, если показаний не будет. А привилегии за показания какие-нибудь обещали?
— Да, ходатайства, чтобы срок меньше был, и вообще чуть ли не под условным ушел, на что я не особо согласился (Соболев с начала следствия пользовался правом, закрепленным в 51-й статье Конституции, и отказывался от показаний. — «Газета.Ru»)
— Часто вас допрашивали за эти два месяца?
— Не особо часто. Сначала мурыжили, а потом перестали ходить. Ну, они поняли, что я ничего не скажу — один фиг, ну и все. Про других я не знаю. К некоторым приходят следователи, спрашивают, как и что, но, о чем они там говорят, я не знаю.
— Сейчас, когда были суды по мере пресечения, говорили, что никаких следственных действий не проводится и что в общем люди зря сидят. Это правда?
— Это правильный тезис, потому что если брать само раскрытие преступления, то никаких следственных действий не проводится. Они не выявляют, кто где был и кто где стоял. Ярослав, допустим, мы вот с ним пересекались, у него вообще фотография, где нету его лица, а только часть куртки или кофты, я не помню уже, похожей на его кофту. Ну и все: это он, и больше никого не волнует, на самом деле он это или не он. Решили закрыть его, и все. Не разбираются. Грубо говоря, им наплевать на все.
— Вас первый адвокат не склонял к даче показаний?
— Нет, он зашел, и ему сразу сказали: «У него 51-я». Ну он мне сказал: «Ну сиди на 51-й».
— А на суде по мере пресечения говорили вы, что вас не было на Болотной?
— Говорил. Судья мне ничего не ответила. Она пролистала дела и сказала продлить срок содержания под стражей. У меня сложилось впечатление, что они даже не стали читать, выслушивать кого-то и что-то смотреть, какие-то доказательства. То, что есть у следствия доказательства, — это самое главное, и можно человека посадить и продлить ему срок содержания под стражей. Следователю по фигу было, без разницы. Прокурору тоже.
— Что вы вообще думаете о «болотном деле»?
— Я думаю, что это дело сфабриковано полностью. В том смысле, чтоб посадить ни в чем неповинных людей. Постольку поскольку там люди-то ни в чем не виноваты. Если омоновцы бы не начали применять физическую силу и выталкивать их, тогда бы ничего не произошло.
— А откуда вы знаете, вас же там не было?
— Я газеты читаю. И смотрю телевизор. После Болотной площади прошел месяц, и я свободно гулял. Даже не знал, что меня «разыскивают».
