Цивилизация
— На этой неделе ваша фракция совершила публичный демарш, покинув зал заседаний Госдумы после того, как вам не понравился ответ премьер-министра и избранного президента Владимира Путина о ситуации в Астрахани. Была ли какая-то реакция на это со стороны Кремля или Белого дома?
— Мне никто ничего не говорил. Мы видим Кремль из окна. Оттуда никакой бумажный змей не прилетел, никакого звонка не было. Хотя я сомневаюсь, что все там восприняли спокойно, никаких внешних свидетельств недовольства нет.
— Может быть, вас перестали приглашать на телеканалы или возникли какие-то другие косвенные признаки «воспитательных мер»?
— Вот, например, «Парламентская газета» — официальный орган Госдумы — вообще ни слова о нашем демарше на следующий день не написала. Новости федеральных каналов тоже об этом не рассказали.
— Можно говорить о том, что «эсеры» продемонстрировали публичную обиду на Путина?
— Поймите, речь шла о жизни нескольких человек. В своем отчете перед парламентом Путин продекларировал, что сегодня в России как никогда ценна каждая человеческая жизнь. После этого было отмечено, что ценностью является гражданская солидарность.
Но если на 28-й день голодовки, которая стала достоянием мировой общественности, человек говорит, что он в деталях не разобрался, а только краем глаза увидел выступление прокурора по этому поводу — это уход от ответа по существу.
Поэтому мы и среагировали.
— Насколько руководство партии контролирует голодовку активистов в Астрахани? Когда эта ситуация может разрешиться?
— 31 марта на встрече с голодающими мы постарались найти условия, чтобы перевести гражданский протест в какие-то формы, которые бы не были связаны с угрозой потери жизни, опасностью для здоровья, вероятностью остаться навсегда инвалидом. Мы пытались их образумить в хорошем смысле, говорили, что вы своим гражданским поступком уже добились очень многого: внимание журналистов было привлечено, это событие обсуждает вся блогосфера, мировые СМИ стали проявлять интерес. Среди голодающих уже бытовали настроения немного неадекватные, в силу понятных причин.
Но никто не может взять и по щелчку поменять ситуацию. Все равно должно быть найдено решение в правовом поле. Мы тогда выработали два условия приостановки голодовки: получение видеозаписей со всех участков и публичная оценка Чуровым этих материалов. А к этому моменту рабочая группа ЦИК уже просмотрела материалы с 17 участков и на 16 участках увидела массу нарушений. То есть мы бы хотели, чтобы Чуров публично сказал, что те записи, которые уже просмотрели в ЦИК, дают основания полагать, что вся процедура не бессмысленна, что есть основания полагать, что и на других участках возможны нарушения. Нужно, чтобы глава ЦИК, как эксперт, хотя бы сформулировал гипотетическую судебную перспективу, потому что, что такое суды в Астрахани, известно очень хорошо. Напомню, что по итогам выборов в Госдуму мы не признали результаты в двух городах — Санкт-Петербурге и Астрахани. Мы от этих слов не отказываемся.
Понятно, что суд — это путь на многие месяцы, если не сказать годы. Голодать все это время невозможно, да и не нужно.
— Записи вы вроде бы получили, но голодовка продолжается...
— Чуров вроде бы дал согласие посмотреть записи. После этого Олег Шеин выпил стакан сока. Это был шаг необдуманный, потому что желательно пить сок разбавленный и свежевыжатый. В результате кандидату стало плохо.
В пятницу мы договорились с Чуровым, что глава ЦИК приготовит комнату и готов с понедельника в компании и с Шеиным, и Мироновым начать просматривать эти записи. Но в эту ситуацию постоянно вмешиваются люди, стимулирующие негативное развитие событий. Заместитель Чурова Леонид Ивлев тут же берет председателя за бороду и опровергает его заявления. В результате Шеин тоже сдает назад.
А когда губернатор Жилкин пишет в своем блоге «я сейчас пойду и буду кормить Шеина», это означает, что он хочет прийти и умертвить Шеина. Как может глава региона говорить такую глупость, какие цели он преследует?
— Каков выход из этой ситуации?
— Я боюсь уже что-то говорить, потому что то, о чем удается договориться, тут же торпедируется заявлениями целого ряда лиц, которые не желают, чтобы эта ситуация разрешилась.
Будем надеяться, что рано или поздно привезем живого Шеина и он сможет пить сок, начать выходить из голодовки. Но пока получается, что мы делаем шаг навстречу, говорим, что можем смягчить голодовку, а это воспринимают как слабость.
— Касательно протестной активности других ваших коллег. У вас в партии образовалось протестное ядро в лице, в первую очередь, Геннадия и Дмитрия Гудковых, Ильи Пономарева, которые активны в уличном протесте, что поддерживается далеко не всеми в партии. Грозят ли им какие-то санкции?
— Это не группа, а три уже у всех навязшие в зубах фамилии. Я неоднократно говорил, что, если эти люди ходят, куда считают нужным, пускай ходят, но только они должны подчеркивать, что выступают с личным мнением, а не выступают от имени партии. Если депутат Пономарев использует депутатский статус, чтобы оградить собравшихся граждан от физического насилия полиции, у меня это вызывает сочувствие, поддержку и уважение. Но здесь очень тонкая грань между этой ситуацией и ситуацией, когда полиция провоцируется на применение насилия к гражданам. И вот эта тонкая грань на совести депутата Пономарева.
Меры к людям, которые наносят ущерб партии, возможны. Например, мы приняли такое решение в отношении лидера фракции в Мособлдуме за поддержку кандидатуры губернатора. Всем сестрам раздали по серьгам. Но какие могут быть санкции к людям, которые подчеркивают, что никакого раскола в партии нет, и делают то, что вправе делать?
— Есть ли внешнее воздействие на партию, чтобы что-то сделать с этими депутатами?
— Подождите. Есть конкретный пример. На заседании палаты депутатов я публично отметил, что молодежная политика в партии провалена. За это отвечает депутат Госдумы Дмитрий Гудков. В ответ на это Гудков предпочел ни слова не сказать и высказался по совершенно другим моментам. А потом обиделся. Да, он креативно выступает на митингах, может придумать мизансцену, которая попадет в эфир. Но это не имеет отношения к молодежной политике, а он, на минуточку, продолжает быть председателем совета партии по молодежной политике. Этот совет ни разу не собирался за год, Дима Гудков не внес ни одной концепции, предложения по этому поводу за год.
— То есть конкретно Гудкова вы можете отправить в отставку?
— Я предложил разобрать вопрос о молодежной политике на заседании бюро центрального совета. Подготовим и обсудим.
— Могут ли в результате внутрипартийной дискуссии поменяться структура партии, её лидеры?
— В зависимости от результатов дискуссии будут вноситься соответствующие предложения. Пока сложно сказать, какими они будут, но не исключено, что, если я пойму, что нужно созывать внеочередной съезд, созовем съезд.
— Сейчас сложилась ситуация, когда партия получила неплохой результат на парламентских выборах, а на президентских кандидат от партии получил в три раза меньше. Какие выводы вы уже сделали их этой ситуации?
— Выводы очень простые: мы еще раз убедились, что выборы президента и выборы в парламент — очень разные кампании с точки зрения мотивации. Неправильно делить электорат на левых, правых и центр, потому что люди голосуют по самым разным основаниям, вплоть до того что кому-то не нравится лицо кандидата, какие-то эмоциональные вещи.
Нельзя делать простой логически вывод, что если Миронов получил небольшой результат, то он не может быть лидером партии/
— Но можно сделать другие выводы: может быть, все-таки стоило выдвигать Оксану Дмитриеву кандидатом в президенты в декабре, как это предлагали некоторые партийцы, и результат был бы другим: ее многие готовы были воспринять как единого кандидата от оппозиции?
— Откуда взялась уверенность, что Дмитриева набрала бы больше? Ее активно поддерживал узкий сектор людей, активных в интернете...
— Который на парламентских выборах оказал колоссальное влияние, в том числе и на результат вашей партии, и на последующие протесты.
— 10 декабря, когда мы принимали это решение, у нас были данные по поводу известности топовых фигур партии. Известность Миронова превышала в разы известность Геннадия Гудкова, Оксаны Дмитриевой и мою собственную. Не секрет, что обсуждались эти четыре кандидатуры. Если уж на то пошло, что за женщин обычно голосуют хуже, чем за мужчин в нашей стране: это медицинский факт на выборах.
Кампания — затратная штука. Партия выложилась на думской кампании максимальным образом. У нас был драйв — или пан, или пропал; была энергетика, желание всем показать кузькину мать. Мы на кампанию потратили 770 млн рублей, по официальным данным. А у Миронова кампания началась в январские каникулы, на счет собрали 130 млн рублей, из которых только 30 — пожертвования. С разбегу об телегу. А что, Дмитриевой бы на золотых подносах понесли? Никакой уверенности не было. Можно ли провести успешную кампанию за 100 млн против того, что сделал Путин? Ясно, что кишка тонка. К концу кампании было понятно, что у нас дыхания не хватает. Поэтому мы использовали бесплатные эфиры, чтобы пропагандировать партию, а 3% наберем или 5%, было уже не так важно.
— На парламентских выборах за «эсеров» голосовали во многом потому, что было очень ограниченное меню. Но сейчас число партий резко возрастет. Как вы планируете действовать в новых условиях, чтобы сохранить электорат?
— Планировать в этих условиях что-то очень сложно. 120 партий вряд ли появится, но сколько их будет, все равно сказать невозможно. Пока полный туман. Надо смотреть, какие будут люди в этих новых партиях, какие названия. Понятно, что все будет не так, как раньше. В то же время наш бренд «Справедливая Россия» имеет определенное преимущество, потому что он уже устоялся, это парламентская партия. Что касается старых забытых партий, которые теперь возрождаются, то поживем — увидим. Вот например, партия пенсионеров — состоится она или нет? Сработает ли одно название? Потому что ничего, кроме названия, я там не вижу...
— Будет ли вашей партией сделана ставка в этих условиях на больший протест, на потенциал Болотной?
— Может, да, может, нет. Сама по себе голая оппозиционность имеет, конечно, электоральную нишу, но партия создавалась не для этого. Наша задача — формировать общественное мнение, основываясь на нашей позитивной программе.
