Цивилизация
Главным итогом первых открытых питчингов, проведенных Министерством культуры в июле этого года, кроме 12 кинопроектов, получивших государственную поддержку, стал скандал с фильмом «Милый Ганс, дорогой Петр», третьей полнометражной картиной, которую знаменитый сценарист Александр Миндадзе делает как режиссер. Эта лента — рассказ о том, как в предвоенное время советский и немецкий инженеры стали друзьями, превратились в соперников, а потом оказались по разные стороны фронта в Великой Отечественной войне. Эксперты от киносообщества проект Миндадзе одобрили, но денег от государства он не получил; члены экспертного совета писали письмо министру культуры Владимиру Мединскому с просьбой расширить список защищенных на питчинге проектов, включив в него и «Милый Ханс, дорогой Петр». Но впоследствии Минкульт объяснил, почему Миндадзе было отказано: против его трактовки истории высказались эксперты из военно-исторического совета, который также работает при ведомстве и принимает решение о судьбе картин на темы, связанные с историей.
Миндадзе уверял, что его фильм не о войне, а о людях, и был убежден, что резолюция военно-исторического совета ошибочна. В четверг, 15 августа, режиссер встретился с Мединским и главой департамента кинематографии Минкультуры Вячеславом Тельновым. После встречи было объявлено, что ведомство будет рекомендовать Фонду кино профинансировать проект как социально значимый; результаты отбора станут известны в конце августа или начале сентября. Кроме того, в работе над фильмом примут участие сотрудники Института всеобщей истории РАН и члены Военно-исторического общества. Миндадзе рассказал «Газете.Ru» о том, как прошла встреча в Министерстве культуры, чего он ждет от специалистов по военной истории, и о том, что интересного он нашел в предвоенном времени.
— Александр Анатольевич, что произошло на вашей встрече в четверг с министром культуры Владимиром Мединским и главой департамента поддержки кино Вячеславом Тельновым?
— На встрече мы довольно подробно прошли по ряду проблем, многие из которых были сняты в результате моих разъяснений. В общем и целом мы достигли понимания, наши позиции во многом оказались схожими. Ничего, кроме пользы, от встреч, разговоров и консультаций с экспертами не будет. В результате министерство решило рекомендовать этот проект как социально значимый для рассмотрения Фонду кино.
— Вы теперь сможете получить финансирование до 50% вашего бюджета.
— Мы претендуем на меньшую часть бюджета фильма. Сейчас идут консультации непосредственно в Фонде кино.
— Вас называют «молодым режиссером» — сценарии вы пишете давно, а снимать кино стали относительно недавно, пять лет назад. Многое ли для вас поменялось?
— Сложно сказать. Есть же разные типы режиссеров, в первую очередь по отношению к литературному тексту. Для одних литературный материал — это только толчок к построению собственной истории, для других — способ интерпретации текста. Для меня это был плавный переход; «написав, я уже снял» — это про меня, мне на съемках остается зафиксировать уже представленное и записанное. Я не интерпретатор чужих замыслов, а реализатор собственных. Ну, то есть интерпретация есть, но она уже в совсем частностях — додумываешь что-то то на площадке... Хотя режиссер и сценарист, конечно, совершенно разные профессии. А звание «молодого режиссера» очень лестное. Надеюсь, оно выдано мне не за то, что я снял всего две картины, а за ту энергию, которая в них есть.
— Два ваших осуществленных проекта отсылают к более или менее современным событиям. Замысел «Милый Ханс, дорогой Петр» переносит нас в конец 30-х — начало 40-х. Что вас привлекло в том времени?
<1>— Видите ли, в каждом полноценном фильме есть векторы, которые ведут и в прошлое, и в будущее. Я стремлюсь сделать картину о том, как люди живут в своих страстях, заботах и переживаниях, производственных и любовных, на пике душевной температуры. Но мы-то знаем, что дальше их ожидает нечто большее, чем все, что они переживали до этого, — война, и страсти, которые сегодня кажутся существенными, окажутся незначительными. И наше знание о войне становится частью драматургии.
— Насколько эта история универсальна с точки зрения времени? Она могла быть перенесена в другое?
— Для меня было важно снимать именно данный период. Не из-за каких-то политических коллизий того времени, которых у меня просто нет в сценарии; он в этом смысле деполитизирован. Меня интересовали сами характеры, лица, проявления чувств тех людей, которых сегодня уже нет. Это были другие — в этом и сложность моей задачи, и привлекательность.
— Я задавал эксперту из военно-исторического совета при Минкульте вопрос о том, имеет ли право художник искажать исторический фон, если это необходимо для творческого замысла. Хочу теперь задать его вам.
— Все зависит от того, помнят ли описываемое время современники. Если замысел действительно требует и это сделано талантливо, то, конечно, можно. Но в случае с «Милым Хансом, дорогим Петром» мне было важно обратное — наоборот, мне была важна точность деталей: как варили стекло, во что одевались, как общались мужчина и женщина в те годы. Я в этом смысле хотел бы быть рядом со временем. Я не хотел бы ничего путать и не путаю, честно говоря.
— На кинофестивале в Торонто будет представлен фильм «Восьмерка» Алексея Учителя по одноименной повести Захара Прилепина. Можете рассказать об этой работе?
— Я был автором экранизации повести Прилепина. Суть работы заключалась в том, что мы... пытались сюжетизировать повесть, сделать более кинематографической. Находили смыслы, важные всем троим. Прилепин принимал участие во встречах, у него были свои какие-то пожелания. Он очень одаренный и творчески щедрый человек, лишенный комплексов неполноценности, поэтому работалось с ним очень хорошо.
— Кого-то еще вы выделяете из современной российской прозы?
— Ну это большой список, его можно было бы писать и писать. Помимо Прилепина я назову только несколько имен — Михаил Шишкин, Дмитрий Быков, Владимир Сорокин. Боюсь кого-то обидеть, потому что не могу сказать, что хорошо знаю современную русскую прозу, потому что был очень занят своей работой над сценарием. Но я уверен, что есть и еще глубокие и одаренные авторы.
— Александр Анатольевич, а какие у вас ощущения от того, что происходит в современной российской киножизни? Вам не кажется, что нынешняя эпоха в этой жизни напоминает советскую?
— Эти сходства и различия не только между этими двумя эпохами, они более общие. Раньше государство полностью финансировало проекты, сейчас частично, зато появился класс продюсеров, который развивает проекты. Но реализовывать их, не сворачивая с собственной дороги, было непросто — только раньше ты сражался с идеологией, а теперь с массовой культурой.
Но это общий процесс, не только нашей стране свойственный. Штучное искусство — оно и на Западе в не самом легком положении. Общество потребления торжествует повсюду, буржуазное искусство все равно рассматривает кино как развлечение, как меню в ресторане. Уверяю вас, что даже фон Триеру очень непросто находить деньги на свои идеи.
