Цивилизация
В историю отечественного искусства Константин Истомин вошел без фанфар, почти незаметно. Он не писал эпохальных полотен — вернее, брался за них, делал многочисленные эскизы, но так и не заканчивал, например подобная участь ждала картину «Восстание румынских крестьян». А едва ли не единственное эпическое произведение, автором все же завершенное, – «Помощь Красной Армии пострадавшим при землетрясении в Армении» – куда-то пропало после премьерного показа. Если не считать упомянутых эскизов, наследие Истомина состоит в основном из образчиков «тихого жанра». По словам самого Константина Николаевича, это было следствием «резкого поворота от героики и романтики прошлого к темам бытового характера и к портрету». Можно предположить, что такая метаморфоза произошла из-за несогласия с канонами соцреализма, которые исподволь навязывались художникам задолго до официального оглашения постулатов «передового творческого метода». Однако справедливо было бы увидеть в этом отходе от «большого стиля» еще и возвращение к своим органическим свойствам.
Вряд ли в случае с Истоминым стоит говорить о какой-то «внутренней эмиграции» – скорее о следовании собственной интуиции.
Вполне понятно, что на фоне колхозных пасторалей и изобразительных гимнов индустриализации всякого рода «безыдейные» пейзажи, портреты, натюрморты, интерьеры воспринимались как нечто необязательное, почти маргинальное. Приобретение Третьяковкой в 1930-е годы знаменитой картины «Вузовки» оказалось едва ли не единственным намеком на общественное признание. Истомин осознанно вывел себя за рамки сталинского истеблишмента и, вполне вероятно, мог бы превратиться в затворника, когда бы не преподавание. Профессорствуя сначала во ВХУТЕМАСе-ВХУТЕИНе, а потом в Полиграфическом и Московском художественном институтах, он обрел завидную популярность у своих студентов благодаря тому, что учил не по казенным методикам, а на личном опыте и примере. Не в последнюю очередь именно «дяде Косте» советское искусство обязано появлением целого ряда превосходных художников – не официозных, а настоящих.
Впрочем верных продолжателей собственно истоминского стиля оказалось совсем немного.
Одним из них был Леонид Казенин, ставший не только учеником, но и другом. Они вместе работали на пленэре, порой рисовали одних и тех же моделей, ставили общие натюрморты. В наше время уже трудновато представить, до какой степени художник может быть увлечен видом из окна мастерской или незатейливой композицией из кувшина и зеркала, но Истомин с Казениным были идеальными представителями именно такого мироощущения. И если первому все же удалось попасть в анналы истории искусства, то второй в число хрестоматийных авторов так и не попал. Зато сделал максимум возможного, чтобы наследие его учителя и друга, умершего в 1942 году, не сгинуло – а вероятность этого была велика. Истомин скончался в Самарканде, в эвакуации, и почти все его холсты и рисунки остались бесхозными. Леонид Казенин не только уберег их от исчезновения, но и годами реставрировал то, что требовало реставрации. Как раз из этого источника происходят почти все персональные истоминские коллекции в наших музеях.
На нынешней выставке, впрочем, музейные работы отсутствуют – здесь представлены те вещи, которые остались в частных руках. Зато впервые за много лет произведения ученика и учителя показаны вместе.
В камерную экспозицию включены рисунки, акварели, холсты, представляющие все тот же «тихий жанр». Пересказывать их сюжеты – задача неблагодарная, здесь все изображения говорят сами за себя, в них нет двойных смыслов и подоплек. Чистая и виртуозная лирика, которую не так уж легко воспринять, если вовремя не переключиться с урбанистического ритма на созерцательность. Но подобное зрительское усилие будет вознаграждено. В простых мотивах иногда кроется эстетическая бездна. Оба художника верили, что их «простоту» поймут правильно. Как написал когда-то Истомин, «при многих заблуждениях и ошибках, допущенных и невольно допускаемых в процессе работы, я все же нахожу, что первоначально взятая мною ориентация на Рембрандта, Гойю, Домье, ван Гога верна, так как это есть линия реалистического искусства, а реалистическое искусство не может не быть содержательным и современным».
