Цивилизация
Приятно все-таки сознавать, что наши соотечественники могут быть причастны к значительным мировым процессам. Например, Серж Шаршун, чья персональная выставка открылась нынче в Музее личных коллекций, был причастен к ним со всей очевидностью. Ecole de Paris, «парижская школа», — это ведь не школа вовсе, а марка, сертификат международного качества. Дадаисты в друзьях, кубисты в прямых предшественниках, Монмартр на пороге Лувра — все это бывало в жизни Шаршуна. Однако оставался он и патриотом исторической родины, так и говаривал: «Я по-земному русский».
Хотя отец у Сергея Ивановича был чистокровным словаком, а мама наполовину полькой, однако же родился будущий художник в захолустнейшем российском городе Бугуруслане и до конца дней считал себя принадлежащим к народу-богоносцу.
С одной стороны, проживи он свой век в этом самом Бугуруслане, какой бы интерес был знать, кем он там себя считает? Любой житель Бугуруслана имеет на свой счет некое мнение. С другой стороны, нельзя игнорировать место появления на свет: для тогдашнего парижского художника бугурусланское происхождение — скорее плюс, чем минус. Едва ли не все знаменитости 20-х годов приехали в столицу мира из чего-нибудь подобного, этим принято было гордиться. Но сегодняшний рынок расставляет географические акценты более осмысленно: Серж Шаршун — это русский художник, добившийся признания в Европе.
Его автограф можно увидеть на знаменитом дадаистском полотне «Какодилотный глаз»; он навечно в том списке, где и Тцара, и Пикабиа, и Озанфан, и Бретон.
Действительно, живопись Шаршуна производит впечатление вполне европейской. «Орнаментальный кубизм», «орнаментальный импрессионизм» — названия трендов сочинены самим автором, они не универсальны, но ход мысли и движение кисти укладываются в представление о парижской школе. Приведение авангардного буйства в формат приемлемой традиции, не пугающей ни эстета, ни среднего буржуа, — вот тот процесс, который отчетливо обозначился в 20-е годы и к которому Серж Шаршун также прикладывал руку. Показательна в этом отношении его работа «Отражение скрипки». Даже самим названием она отсылает к кубистическим опусам Пабло Пикассо, только нет уже там никаких революционных порывов. Красивый орнамент, внутренняя гармония, эффектный намек на былые потрясения — и достаточно, пожалуй.
То, что публика долгое время не жаловала даже и такие успокоительные дозы бунта, можно отнести к проблемам публики. В принципе, разобрались и оценили довольно скоро.
Шаршун себя называл самым осторожным человеком в мире. Поначалу непонятно: с чего бы? Причастность к авангарду подразумевает, казалось бы, прямо противоположные качества: смелость, бескомпромиссность, даже безрассудство. Но, во-первых, эти свойства скорее легендарные, чем присущие конкретным авторам. А во-вторых, Шаршун имел в виду нечто другое: свое стремление лелеять полотна, как бы взращивая изображение. Опасливость его продиктована нежеланием загубить, испортить композицию каким-нибудь опрометчивым решением и скоропалительным жестом.
И тут впору опять удивиться: разве ведома была тогдашнему передовому художнику боязнь напортачить? Голос сердца и трепет руки не главнейшие ли его советчики и помощники? Но это как сказать. Разумеется, экспрессия в авангардных кругах всегда ценилась, но еще более ценился метод. Сумел автор выразить на холсте движение души или только сымитировал — вопрос дискуссионный, а вот попадание или непопадание в рамки стиля угадывается моментально.
Вопреки распространенному мнению, авангардные европейские художники весьма дорожили канонами и экспериментировали обдуманно, чтобы, не дай бог, не оказаться заподозренными в самодурстве или сектантстве.
Считать кубистов, футуристов, дадаистов, сюрреалистов эдакими отчаянными путешественниками в царстве беспредельной свободы довольно наивно. Так что осторожность Сержа Шаршуна объяснима: неодобрение «своими» куда опаснее и болезненнее, чем освистывание «посторонними».
Сказанное не умаляет личных достоинств героя нынешней выставки, речь лишь о том, что он не принадлежал к когорте гениев-вольнодумцев вроде Пикассо или Дюшана, которых мнение соратников и попутчиков мало беспокоило. Будучи заметным художником своего времени, Шаршун для Европы и остального мира навсегда останется одним из длинного, хотя и славного списка. Перестановок и переоценок в истории искусства его выставка не предполагает. Шаршун дрейфовал через авангардную стилистику примерно с той же скоростью и по той же траектории, что и многие остальные. Однако все же претендовал на оригинальность, да и был по-своему оригинален. Вполне достаточно для посмертного триумфального возвращения на родину.
Серж Шаршун (1889 - 1975). Из частных собраний Франции. В Музее личных коллекций (Волхонка, 10) до 16 июля.