Осторожно, бабушка закрывается!

Тут, знаете, бабочку случайно раздавишь, — и то непредсказуемые последствия.

«Гибель одного пещерного человека — писал Брэдбери, — это смерть миллиарда его потомков, задушенных во чреве. Рим не появится на своих семи холмах. Европа навсегда останется глухим лесом»...

А разве нет? Это ж не мистика, не метафора. Факт. Гибель одного человека — это убийство миллиарда его потомков. Ну, а бездетный человек — это убийца миллиарда своих предков. Раз уж продолжить мысль...

В общем, жить надо осмотрительно, раздумчиво. Понимать, что любой поворот за угол — это не-поход прямо, что любое слово — это упущенная восхитительная возможность молчания. И наоборот.

Это я к чему? Как только государственные деятели не боятся рулем рулить?! Да еще такой огромной страны. Тут чуть штурвал на микрон вывернешь — и уже река потекла вспять и горы запрыгали как козлята.

Повышают возраст ухода на пенсию — думают, ничего не будет, только что пенсионный фонд не облысеет... сегодня...

А ведь последствий, как мы теперь понимаем, много-много. Среди них есть и неочевидные. Невидимые глазу. Например, это будет дополнительный (и окончательный) удар по «институту бабушек». По такому социальному явлению, как воспитывание бабушками внуков. По их сказкам, обожанию отпрысков, парному молоку и т д.

Пенсионная реформа не одна отвечает за то, что «бабушки» перестанут воспитывать внуков. Но и она тоже. Институт бабушек связан с совместным проживанием, ну или с близким связанным житьем — а эта среда активно уходит. И без пенсионной реформы мы уже не живем большими семьями, и родители уже не терпят бабок у себя дома и приглашают нянь. Более поздняя пенсия довершит этот процесс.

— Что будет с поколением, воспитанным не родными бабулями, а чужими нянями? — спросим мы...

На Западе деды-бабки уже давно не имеют права вмешиваться в воспитание внуков. И как-то все вроде живы.

— Ничего, скоро вымрут, — предположим мы.

В советское время воспитывали, кто придется и как придется, как говорил герой Аркадия Райкина: «Кто стукнет, кто свистнет, кто шмякнет, кто брякнет — вместе получается воспитание». У наших родителей не было на нас времени.

Моя бабка меня почти не воспитывала — умерла очень рано, дед еще раньше — помню только, как она меня обожала... И готова была все отдать. Все. У советских моих родителей даже сказок приличных для меня не нашлось. Разве мама мне пела танго. «Проходят дни и годы, и бегут века, уходят вдаль народы, и нравы их, и моды, но неизменно вечно лишь одной любви вино», — пела мне, трехлетней, моя мама, и я уверена, что именно это танго меня и сформировало во всех смыслах. Бывает такое, что одна-единственная песня, спетая мамой, тебя и формирует? «Пускай проходят года, но власть любви велика, она сердца нам пьянит, она как море бурлит»... Больше меня никто и не воспитывал. Только пластинки Окуджавы и лекции по русской культуре Лотмана... «Расплата за ошибки, Она ведь тоже труд. Хватило бы улыбки, когда под ребра бьют»... Нехитрое такое воспитание, скажем прямо, но какая-то душевность, теплота, ощущение защищенности и таки представление о добре и зле в нем были. Как-то унавозили почву для ребеночка, — совместными с виниловым Окуджавой — усилиями, как могли. Кто стукнул, кто шмякнул, кто спел.

Бабушкиного парного молочка не было, деревни не было — мы все дети асфальта — бабушкиного фольклора не было. Однажды только услышала я начало анекдота от бабули: «Пришел Пушкин в баню...» Но бабка наотрез отказалась рассказывать продолжение. «А что же дальше-то? Что-о-о? Бабуля! Умоляю!» «А и все! Кончился анекдот! Просто пришел в баню, да и все», — поглумилась бабуля. Такая досада. На всю жизнь досада. Умер вместе с бабулей этот анекдот. И не гуглится, главное, вот беда... Вот и весь фольклор.

Мой детский мир уже был неполным без мира бабушкиных сказок. А, между прочим, без счастливого детства, наполненного бабкиным фольклором и бабкиной любовью, творческий человек и не может состояться вовсе. Из детства же все придумки и фантазии тянутся. Откуда ж еще черпать-то, как не из того же, детско-бабкиного, багажа?!.. Теперь — все. Портал сокровищ пуст. Русская природа с ее вдохновляющей бескрайностью, может, и осталась, но мужичок деградировал, а собственные бабушки-дедушки заняты на работе до 65 или живут далеко.

Вообще говоря, воспитание бабками (до определенного возраста, конечно) — воспитание через поколение – очень, очень неплохой вариант. Может быть, даже идеальный. С другой стороны, бабки социализуются через внуков — свое место в жизни они занимают через свою роль при внуках.

Они передают устоявшийся опыт жизни. Родители не имеют времени, а кроме того, плохо знают значительную часть проблем. Бабки/деды продолжают род во внуках не биологически — а социально-культурно.

Так. А раньше-то как было?

Как известно, история плохо предсказывает будущее (хотя хорошо объясняет настоящее). Но в переломные времена люди гадают именно на прошлом.

Идея отбирать детей у родителей, чтоб их воспитывали чужие специально обученные люди, появлялась в истории очень часто. Грекам первым это пришло в голову. В Платоновском идеальном государстве для детей аристократов не было предусмотрено индивидуальных семей — дети должны воспитываться коллективно — философами. Я запомнила, потому что эти мысли грели мне душу. Рождаешься — тебя отбирают у родителей и отдают воспитывать, например, Мамардашвили. И ты автоматически превращаешься, превращаешься... в Мамардашвили. Поди плохо? Екатерина Вторая реализовала мечту Платона, решив выковать «новую породу людей». Главный ее советник по педагогическим вопросам Иван Бецкой (незаконнорожденный, кстати, сын князя Трубецкого, что вполне могло повлиять, вполне) придумал программу, невероятно радикальную, и осуществил ее, кстати. Детей в шеcть лет вырывали из семей насильно, отправляли в училище в полную изоляцию и держали в «колбе» до 20 лет. Катерина и Бецкий считали, что людей надо переформатировать полностью. Императрицу — а вовсе не биологическую маму — они потом считали своей матерью.

В общем и целом, можно считать, что опыт не удался.

В конце XVIII века в дворянской среде тоже не было принято доверять воспитание отцам и матерям. Произошло это по другой причине. Семья — это было немодно.

Женщина XVIII века считала нужным иметь любовника, чтобы не отставать от времени. Женские занятия: кокетство, балы, танцы. Так было принято. Семья и воспитание детей отходили далеко на задний план. В среде аристократии установился обычай не кормить детей грудью. Это делали кормилицы. В результате ребенок вырастал практически без матери. Дамы таскались на балы и игнорировали собственных детей.

Зато мы имеем в культуре Арину Родионовну, но не Надежду Осиповну.

Разбуди человека — спроси, кто такая Арина Родионовна — каждый знает. А кто такая Надежда Осиповна — это надо долго репу чесать — репу расчешешь, а и не вспомнишь, что у Пушкина ведь и мама была.

Только много ли она для него значила, много ли вложила в воспитание? Или была дите своего века?

А вот бабуля в воспитании Александра Сергеевича все же присутствовала. Как без бабули-то. Он все лето гостил у Марь Алексеевны Ганнибал. Не то, чтоб аристократка, воспитанная в прежних традициях, понимала внука: «Не знаю, что выйдет из моего старшего внука. Мальчик умен и охотник до книжек, а учится плохо, редко когда урок свой сдаст порядком; из одной крайности в другую бросается, нет у него середины». Люблю такое читать...

В любом случае, эта мода не воспитывать детей и отдавать их крепостным нянькам и дядькам прошла в начале XIX века. С вами была минутка культурологии...

Теперь происходит окончательный разрыв кода, наемные няньки не передадут ничего из того, что должны передавать предки потомкам, тем более в наше «префигуративное» время с его повсеместным принижением статуса старшего.