Два мира – два Шапиро

В очередную годовщину присоединения Гонконга к Китаю (1997 год) 1 июня в этом специальном административном районе КНР прошла грандиозная восьмичасовая демонстрация, в которой приняли участие 510 тыс. манифестантов, было задержано 511 человек. Против намерений китайских властей предварительно селекционировать кандидатов на пост главы Гонконга. Выборы пройдут в 2017 году. В июне на неформальном референдуме, естественно, не признанном китайскими властями, 800 тыс. человек проголосовали за свободу волеизъявления на выборах.

Главная проблема в том, что идея селекции противоречит основному закону Гонконга, согласованному уходившими 17 лет назад британскими властями с китайскими. Он предусматривал нормальные всеобщие выборы в Гонконге в 2017 году. Не говоря уже о том, что Китай гарантировал на 50 лет вперед сохранение всех базовых демократических прав гонконгцев в соответствии с формулой Дэн Сяопина «Одна страна – две системы».

Вероятно, жители Гонконга или английская администрация не знали другой неумирающей формулы – «Два мира – два Шапиро». Иначе бы вряд ли поверили коммунистическим китайским властям.

У авторитаристов свой мир бывает только один, и вкрапления чужого мира они не терпят. Собственно, так оно и случилось, доказательство чему – события в Гонконге. Китай обманул англичан и жителей специального административного района: кандидаты в руководители Гонконга, согласно новым установкам китайских властей, должны проявлять «любовь к Китаю». Чрезвычайно внятный, надо сказать, критерий. В духе российской Государственной думы.

Все тот же сон, как говорил Федор Никитич Хворобьев из «Золотого теленка» Ильфа и Петрова… Сходство этим не исчерпывается: в июне китайские власти решили отбирать судей в Гонконге по политическим критериям. Совсем как в наш самый гуманный и самый объединенный суд в мире.

Собственно, главный «урок гонконгского» – авторитарным режимам нельзя верить. Договор заключат, а потом все равно обманут.

Все эти «китайский путь», «гармоническое общество» – такая же словесная шелуха, как и «социалистическая демократия» или «суверенная демократия». Никто не собирается сдавать власть. И если ради удержания власти нужно будет отменить элементы рынка, никто и задумываться не будет – отменят.

Такие режимы в политической науке называют гибридными. Или конкурентными авторитарными.

В том смысле, что внешне есть элементы демократии, а на самом деле эти самые элементы – имитационные. Базовые проблемы таких режимов – это, во-первых, авторитарный контроль и, во-вторых, авторитарное разделение власти. Но не в смысле разделения властей по Монтескье или российской Конституции, а в смысле разделения ответственности за власть среди членов ближнего круга, так сказать, в Семье.

Причем такого рода контроль и разделение не предполагают содержательных задач. Потому что единственная задача – самодостаточная: сохранение власти. И социальный контракт в такой системе заключается не с обществом, а внутри ближнего круга. Тебе – нефть, тебе – железные дороги, а тебе – газ. Все вопросы решаем через верховного главнокомандующего.

Поскольку не существует нормального социального контракта между властью и обществом, авторитарные режимы недоговороспособны и не держат слово еще и в том смысле, что при них невозможна стабильная налоговая система: при иррационально раздутых расходах вместо их сокращения изыскиваются новые способы пополнить доходную часть. Каким образом? С помощью повышения налогов, которые были установлены «навсегда» (про пенсионную систему вообще как-то неловко даже вспоминать).

Чтобы умаслить трудящихся перед выборами, надо сначала забрать у них деньги.

Современные авторитарные гибридные режимы едины в способах ответа на демократические манифестации – давить. Они эффективны в краткосрочных, максимум среднесрочных перспективах.

Наша российская власть ощущает Украину как своего рода Гонконг, правда, для этого у нас нет законной основы. Но даже если бы она была, вероятно, мы бы вели себя еще хуже, чем китайцы.

Еще одна проблема авторитарных режимов: они давят не тех и не там. Милан Сволик из Университета Иллинойса изучил статистику «неконституционных» отстранений авторитарных правителей от власти с 1946 по 2008 год. В результате народных волнений ушло всего лишь 11% авторитарных лидеров, а вот две трети, 68%, были скинуты «инсайдерами режима», то есть своими. Вспоминается недавняя карикатура в лондонской The Times: в спину Брута соратники вонзают многочисленные ножи, а он им говорит: «Эй, парни, когда я говорил: «Объединяйтесь за моей спиной!» – я имел в виду совсем другое».

Путь у авторитаризма всегда один и тот же: обман, подавление всего живого, а на выходе – раскол элит. А уж дальше – как пойдет. Возможен и транзит к демократии. Опытный авторитарист, если в его спине, как у ежа иголки, не торчат ножи соратников, может его и возглавить. Хотя, как правило, лучшее, что он делает, – отходит в сторону. В обмен на гарантии спокойной пенсии.