Цивилизация
Два из трех главных объектов злых политических шуток в российском КВН уходят с политической сцены. Вслед за Бараком Обамой, который перестанет быть действующим президентом США 20 января 2017 года, потому что больше двух сроков нельзя по закону, о решении не баллотироваться на второй срок в эфире французского национального телевидения объявил Франсуа Олланд. А вот канцлер Германии Ангела Меркель, напротив, официально заявила о готовности в 2017 году в четвертый раз побороться за свой пост на всеобщих парламентских выборах.
Пока рейтинг у Меркель и ее партии высок, но нельзя исключать, что к моменту парламентских выборов в Германии, которые пройдут в августе или сентябре будущего года, ситуация изменится.
Новым президентом Франции станет либо считающийся «другом Путина» Франсуа Фийон, либо (что менее вероятно, но после победы Трампа в США нельзя исключать ничего) Марин Ле Пен, чей «Национальный фронт» прямо получал банковские кредиты из России. Причем если Фийон в целом сторонник европейской интеграции, то Марин Ле Пен откровенно заявляет, что не прочь повторить во Франции «успех» Brexit.
В любом случае угроза распада ЕС уже не кажется утопией. В своем нынешнем виде это несомненно, прежде всего, германо-французский проект.
При этом если Великобритания исторически была ориентирована на тесные отношения с США (не говоря уже об «островном сознании», которое никуда не делось), то Франция, особенно при Шарле де Голле, проводила самостоятельную внешнюю политику, порой прямо антиамериканскую.
Достаточно вспомнить, что с 1966 по 2009 год Франция даже не входила в военную организацию блока НАТО. Франсуа Фийон считается сторонником неоголлистской внешней политики, основанной на некоторой дистанции от Америки и отстаивании собственно французских интересов.
C Владимиром Путиным Фийон сблизился в бытность премьер-министром в правительстве Николя Саркози. С 2008 года Фийон неоднократно бывал в России и позднее гордился тем, что в ходе личных контактов с тогда премьером Путиным подписал много взаимовыгодных соглашений. В последние годы Фийон не раз публично выступал за снятие санкций с России и за диалог с ней.
Кроме того, с нынешней российской властью его сближает очевидный личный консерватизм. В частности, Фийон как ревностный католик публично осудил принятие во Франции закона, разрешающего однополые браки, и в случае победы на президентских выборах собирается добиваться отмены для таких пар права на усыновление.
В свою очередь, объединенная Германия после разрушения Берлинской стены и краха социализма сделала создание объединенной демократической Европы своим главным национальным внешнеполитическим проектом. Для Германии крах единой Европы станет болезненным национальным поражением.
Возможный разлад Германии с Францией может стать главным ударом по европейскому единству и солидарной европейской внешней политике. Куда более разрушительным, чем Вrexit.
Все-таки в вопросах внешней политики Великобритания не имела больших разногласий с той же Германией — в том числе по вопросу санкций против России. И после оформления развода с ЕС эта позиция Великобритании вряд ли изменится. А вот Франция даже при Франсуа Олланде пару раз давала понять, что готова на особые отношения с Россией, — последний раз это проявилось чуть больше года назад, после ноябрьских терактов в Париже. Тогда Олланд приезжал с визитом в Москву, чтобы обсуждать буквальную координацию действий Франции и России в Сирии. Любой будущий французский президент с большой долей вероятности и вовсе может занять пророссийскую позицию — если не по признанию Крыма, то по снятию санкций.
Если верить нашей пропаганде и посмотреть на наши практические действия, вроде финансовой поддержки партии Марин Ле Пен или организации слета ультраправых европейских партий в Санкт-Петербурге в марте 2015 года, может показаться, что Россия прямо спит и видит крах ЕС. Что мы собираемся не столько налаживать отношения с Европой, сколько дождаться, пока Европа «развалится» под гнетом внутренних проблем. И тогда санкции с России явочным порядком снимут уже отдельные европейские страны, больше не связанные «европейской солидарностью».
Вряд ли и в самой Европе есть иллюзии насчет того, что российские власти вдруг в одностороннем порядке демонтируют ДНР и ЛНР, отдадут Украине полный контроль над границей или позволят Эрдогану просто так свергнуть Асада.
Понятно, что никакой «окончательной победы» России над Европой или Европы над Россией быть не может. Значит, нам все равно придется как-то сосуществовать и договариваться.
При этом в новой концепции внешней политики России, утвержденной указом президента 1 декабря, в качестве одной из целей называется безвизовый режим с ЕС.
Это очень показательно. Прошлая концепция внешней политики России была утверждена в феврале 2013 года. В то время Россия и ЕС вели долгие переговоры по новому договору о партнерстве и безвизовому режиму. При этом, несмотря на все разногласия, никто и не помышлял ни об украинском конфликте и крымской проблеме, ни о войне санкций.
Теперь, когда наши отношения вроде бы отброшены если не на дно, то на самый низкий уровень с момента распада СССР, все-таки Россия не отказывается от идеи добиться безвизового режима с Евросоюзом. ЕС не только наш главный торговый партнер. Мы не только носим европейскую одежду и пользуемся множеством материальных благ западной цивилизации. Мы связаны с Европой многовековыми культурными и политическими узами.
Если в ЕС усилится разлад, Германия, Франция, Великобритания и по отдельности останутся важными державами, с которыми России важно иметь если не дружественные, то уж точно конструктивные и предсказуемые отношения.
Ангела Меркель, чья победа на парламентских выборах в Германии в 2017 году кажется сейчас достаточно вероятной, пока выглядит как главный ангел-хранитель единой Европы. Но проблемы Европы — это и наши проблемы. Это не значит, что России нужно заискивать перед Европой или, напротив, категорически отрицать все европейское. Россия продолжает строить свою идентичность как противовес евроатлантическому миру. Но даже если наша цель — быть «не-Европой», для ее достижения просто обязана существовать сама Европа, единая или состоящая из разных государств, с каждым из которых нам предстоит вести свой разговор.
