Цивилизация
Чуть больше года назад Россия официально объясняла свое вооруженное вмешательство в гражданскую войну в Сирии необходимостью борьбы с запрещенным у нас ИГ (организация запрещена в России). Формально эту же цель, наряду с некоторыми другими, преследует и участвующая с разной степенью интенсивности в сирийском конфликте международная коалиция из 60 с лишним стран во главе с США.
Кстати, если учесть, что в конфликт в Сирии и Ираке так или иначе вовлечено порядка 70 стран, можно утверждать, что на Ближнем Востоке уже идет мировая война.
Позиция «мы боремся с террористами» вполне позволяла России договариваться с Западом. Про нее в прошлом году говорил и Владимир Путин с трибуны Генассамблеи ООН, призывая создать новую антитеррористическую международную коалицию по образу и подобию антигитлеровской. Беда в том, что «Гитлером» в данной истории лидеры многих государств считают как раз Асада, которого Россия вместе с Ираном защищают силой своего оружия.
В мире поначалу действия России в Сирии оценивали вполне комплиментарно, как миротворческую миссию, реагируя в стиле «Путин делает, пока Запад спит». Взятие армией Асада при поддержке российской авиации Пальмиры тоже воспринималось международным сообществом скорее положительно — при том что те же Штаты не меняли своего резко негативного отношения к Асаду и позитивного к умеренной сирийской оппозиции.
Разногласия относительно того, кого считать оппозицией Асаду, а кого просто террористами, между Россией и коалицией во главе с США сохранялись всегда и так и не были разрешены в ходе российской «сирийской кампании».
Понятно, что Сирия воспринималась российским руководством как возможность триумфально вернуться в большую политику после присоединения Крыма и войны в Донбассе. И эта стратегия поначалу срабатывала. После терактов в Париже в ноябре 2015 года президент Франции Франсуа Олланд даже приезжал в Москву фактически договариваться о совместных действиях в Сирии.
Однако после срыва двух перемирий, особенно второго, которому предшествовала единственная за последние годы прямая политическая сделка между Россией и США (к слову, детали соглашения так и не были обнародованы сторонами, причем российская сторона обвиняла США в отказе разглашать эти детали, но не стала их раскрывать и сама), ситуация резко изменилась.
Российских военных и раньше обвиняли в том, что они бомбят отнюдь не только позиции ИГ. Но в последние месяцы, когда сирийская армия при активной поддержке российской авиации начала наступление на второй по величине город страны — Алеппо, сопровождая его ковровыми бомбардировками, в том числе мирных жителей и гражданских объектов, маски оказались сброшены окончательно. Россия теперь воспринимается США и их союзниками как страна, силой защищающая «кровавого тирана» Асада.
В России же, во многом справедливо, считают, что единственной целью США является свержение законного сирийского президента с помощью исламских террористов.
Тема ИГ вообще ушла из военно-политической повестки. Причем и нашей, и западной.
К тому же за последние полтора года запрещенное в России «Исламское государство» потеряло почти четверть контролируемой территории.
Ситуация вроде бы стала вполне прозрачной. Запад против Асада — Россия, напротив, защищает законную сирийскую власть. Но эта ясность как раз и сделала ситуацию практически безвыходной. Раньше на мирных переговорах планировалось обсуждать механизмы транзита власти в Сирии и возможность реального окончания войны.
Теперь Россия и США обрушивают друг на друга словесные обвинения такого накала, как будто наши страны находятся в состоянии войны между собой. В таком состоянии примирить Сирию они явно не могут.
Скорее она все более явно становится ареной борьбы.
Разумеется, риторика ожесточилась во многом под воздействием американской президентской кампании. Российские власти перестали рассчитывать на договоренности с уходящей американской администрацией и просто ждут другую (полагая, что Трамп или Клинтон в президентском кресле окажутся адекватнее и сговорчивее Обамы, которого принято обвинять как раз в излишней робости и сговорчивости).
При этом Россия изо всех сил пытается помочь Асаду как можно скорее взять Алеппо, чтобы вести войну с более выигрышных позиций. И, видимо, даже закладывается на полную военную победу Асада в Сирии, которую едва ли допустит антиасадовская международная коалиция.
Америка тоже перестала осторожничать, все более активно разыгрывая внутри страны антироссийскую карту. Так что если Россия возьмет Алеппо (именно так это будет трактоваться Западом), России этого, скорее всего, не простят. Почти наверняка нашу страну ждут новые санкции, о которых говорят не только в США, но и в Германии с Францией — наших партнерах по «нормандской четверке», от которых формально зависит и судьба урегулирования конфликта на Украине.
Руководство страны все еще надеется на «вторую Ялту». На то, что Путин сядет за стол вместе с лидерами еще двух-трех ведущих мировых держав, и они разграничат сферы влияния в мировом масштабе. Так решались конфликты во время «холодной войны», и российские политики очень скучают по такому понятному им формату.
Но вряд ли это возможно сейчас. И не только потому, что Россия экономически гораздо слабее СССР. Это не получится и у США. Проблема в том, что хотя мир, как мы любим говорить, перестал быть однополярным, он не стал биполярным. В нем сегодня много полюсов. И в Сирии это видно очень хорошо: там самыми непримиримыми врагами являются представители разных ветвей одной религии — ислама. Там международная коалиция во главе с США — с одной стороны. Россия с Ираном и режимом Асада — с другой. Катар и Саудовская Аравия — с третьей. Разношерстные сирийские оппозиционные группировки — с четвертой. Курды — с пятой. Турция — с шестой... У всех этих сил есть свои интересы в Сирии. Всем надо договариваться со всеми или воевать до победного конца, который всеми понимается по-разному и может скорее оказаться концом Сирии в ее нынешнем виде. Впрочем, территории Сирии не привыкать: в разное время здесь существовало более 30 разных государств. Мало какая земля может похвастать столь «бурной» историей.
Для России к тому же важны Украина и «нормандская встреча».
Пока в Сирии становится все запутаннее и ожесточеннее, все безрадостнее перспективы для Донбасса.
Потому что и воевать на два фронта, и содержать Донбасс за свой счет России в нынешней ситуации крайне затруднительно.
Выходов из этого почти безвыходного положения, по большому счету, два. Большая война, которой, хочется верить, не хочет ни Россия, ни США. Или возвращение к долгим, сложным, мучительным многосторонним дипломатическим усилиям. При ясном понимании, что от США и России на том же Ближнем Востоке зависит многое, но далеко не всё.
И не забывая при всем при этом про ИГ — хоть террористы в последнее время и несут потери, но говорить о том, что это зло побеждено, явно преждевременно. Напротив, битва России и США вокруг судьбы Асада им только на руку.
