Цивилизация
Министр внутренних дел Владимир Колокольцев вступил в дискуссию о борьбе с плагиатом в работах на соискание научных степеней. «Если сказали «а», нужно сказать и «б», нужно внести изменения в действующее уголовное законодательство, чтобы вся цепочка от начала и до конца получила заслуженное наказание», — заявил он. В последующем разъяснении МВД уточнило, что министр сомневается в способности профильного ведомства — Минобразования — уже к следующему году внести нужные изменения в законодательство. Похоже, что МВД намерено принять в этом деятельное участие. Это наглядный пример того, как обсуждение непростых проблем порождает ведомственный аппетит на получение дополнительных полномочий и, соответственно, дополнительного ресурса.
Сторонники уголовного преследования за плагиат апеллируют к тому, что за степень полагаются казенные выплаты и, следовательно, ее нечестное приобретение ведет к бюджетным потерям. Формально верное замечание выглядит довольно жалко:
размер государственных надбавок за степень в сегодняшней России никак не может превратить их в источник обогащения. Зато перевод в уголовную плоскость разборок по поводу того, кто настоящий ученый, а кто липовый, вполне способен превратить процесс присвоения степеней в непрерывный «спор хозяйствующих субъектов».
С соответствующими его специфике возможностями для взимания административной ренты и прочими прелестями. Разворачивающееся соревнование министерств только подчеркивает это.
Разоблачение плагиата, прежде всего, напомним, затронувшее чиновников и партийных функционеров (в основном близких власти), вполне можно называть политическим процессом, если говорить об этом деле как о кампании. Ведь она раскрывает серьезные пороки в организации науки, которые если и не появились при нынешнем правлении (и при советской власти защита степени часто носила сомнительный характер), то, во всяком случае, усугубились. К тому же повальное остепенение влиятельных лиц дало отличную возможность монетизировать эту сферу. Иначе говоря,
пафос разоблачителей в той его части, которая имеет политическое измерение, понятен: раздача званий, сопровождаемая мошенничеством и коррупцией. И, конечно, возникает вопрос: а почему тогда не вызвать полицию?
Однако в действительности проблема гораздо шире. Состояние научных репутаций, особенно в сфере гуманитарного, юридического и экономического знания, слишком печально, чтобы ограничиваться тут только разоблачительным порывом. Сложившаяся система аттестации как таковая вызывает массу вопросов, на которые невозможно давать «полицейские» ответы. В Минобразования соревнуются идеология большей централизации и ведомственного контроля над этой системой и предложения усилить автономию вузов, задействовать механизмы саморегуляции и именно через заботу ответственных ученых о репутации попробовать прийти к самоочищению. Но тут подоспело МВД, а дальше, наверное, подтянутся и Генпрокуратура, и другие.
Не стоит подозревать министра внутренних дел в том, что он уже разработал план по аншлюсу научного сообщества с репрессивным аппаратом. Скорее всего, это инстинкт правоохранителя — услышав о творящихся безобразиях, тут же предложить поймать и посадить.
Уголовные санкции понятны и близки, и неосторожные размышления чиновников от науки об ответственности за плагиат в среде силовиков естественным образом понимаются именно в репрессивном духе. Можно, конечно, надеяться, что в данном конкретном случае и без того сложная задача нормализовать ситуацию не будет подменена внезапной криминализацией защиты кандидатских и докторских. Но от чудес никто не застрахован.
Но главная беда заключается именно в том, как работают упомянутые инстинкты ведомственных начальников. Сталкиваясь с публичным недовольством по поводу злоупотреблений, ведомые этими инстинктами чиновники, как правило, действуют по хорошо известному, отработанному до автоматизма алгоритму — немедленно возглавить борьбу, получить под это дело полномочия и ресурсы, а затем превратить ее в постоянный источник власти и богатства. Показатели успешности по борьбе со злоупотреблением включаются в ведомственные планы, после чего, разумеется, они должны улучшаться год от года. В итоге такого симбиоза проблема с почти 100-процентной вероятностью будет существовать и дальше. А возможности разрешить ее содержательным образом становятся маргинальными.
