Цивилизация
Уполномоченный по правам ребенка Павел Астахов объявил, что он и думский комитет по делам семьи будут пробивать создание в правительстве министерства или федерального агентства, целенаправленно занимающегося сиротами. И это совершенно предсказуемая инициатива, появление которой полностью подтверждает закономерности, по которым живет бюрократический аппарат.
Когда очередная животрепещущая проблема оказывается в центре внимания, дело всегда идет к тому, чтобы воспользоваться представившимся случаем и создать комиссию, а лучше департамент, а в идеале министерство, которое ею и займется.
К решению проблемы подтягиваются ресурсы, начинается распределение статусных должностей, и проблема начинает жить новой жизнью — с аппаратом, бюджетом, полномочиями, компетенциями и максимально дорогостоящими программами по своему решению. Дальше ее бытование в повестке дня зависит, правда, от конъюнктуры: вот шум по поводу мигрантов не утихает — и руководитель ФМС получает ранг министра. А если волна уляжется, может и потерять. Например, органы, в задачи которых входило решение национальных вопросов, превращались периодически в министерство, а потом терпели поражение и оказывались в структуре других ведомств. Как это сказывалось на межнациональных отношениях? Да никак.
Инициатива Думы и Астахова, как сообщают те же «Известия», поддержана Кремлем, но пока встречает сопротивление Минфина. Все правильно — забота о сиротах самой же правящей в России номенклатурой превращена в острый политический вопрос, после того как стала составной частью отечественного ответа на вражеский «акт Магнитского», и вполне естественно, что кремлевские властители считают: это важнее, чем экономия средств Минфина.
Может быть, действительно, защищать обездоленных детей только и можно, сосредотачивая все усилия в специальном федеральном ведомстве и ключ к решению вопроса о наших сиротах лежит в отказе от существующей системы? Вторая половина этого утверждения, скорее всего, верна, но
именно те из нынешних депутатов, кто наиболее активно выступает за главу об усыновлениях в нынешнем «антимагнитском акте», в свое время потратили немало сил, чтобы заблокировать развитие альтернативной детдомовской патронатной системы в России.
И добились полного успеха. Каковы же тогда могут быть основания, чтобы верить, что создание ведомства или министерства приведет к существенному изменению в данной сфере?
Глава организации «Право ребенка» Борис Альтшулер называет действующую государственную политику по отношению к сиротам «россиротпромом».
Он утверждает, что речь идет о своеобразной корпорации, где «богатством» являются не газ, не нефть, а дети, находящиеся под опекой государства. Основные «держатели акций» — региональные департаменты, в ведении которых находятся учреждения постоянного проживания детей». Что же, если говорить о бизнес-логике, то централизация распоряжения активами тут — вполне естественное телодвижение для выгодоприобретателей. И мы вправе ожидать максимизации прибыли от ее деятельности с созданием госкорпорации по делам сирот.
А почему против Минфин? Потому что эта прибыль будет извлекаться из государственной казны, поскольку все-таки детдомовцы сами богатств не производят.
Зато это, безусловно, способно оказаться гарантией сохранения системы детских домов и интернатов в ее нынешнем виде — ведь заинтересованные в ней группы поднимутся на новый статусный уровень. С помощью блестящей идеи про то, что права ребенка можно использовать в межгосударственных разборках, по-настоящему больная тема станет источником для извлечения ренты еще одной группой государственных управленцев.
