Цивилизация
Доля граждан, не собирающихся оказывать помощь пострадавшим в бедствии людям, в России пока еще очень высока. Это показал опрос ВЦИОМ о восприятии россиянами трагедии Крымска и связанных с ней обстоятельств.
Респондентов, честно ответивших, что не оказали и не планируют оказывать какой-либо помощи жителям разрушенного города, оказалось 58%.
Однако, если сравнить эти данные с опросом того же ВЦИОМа двухлетней давности, прогресс очевиден.
Согласно исследованию социологов 2010 года, посвященному борьбе с пожарами, 54% опрошенных считали, что «без участия добровольцев победить стихию невозможно». Однако граждан, сообщивших о своей активной поддержке волонтеров (их было 3%), оказалось гораздо меньше: только 7% оказали помощь пострадавшим (перечисляли деньги, передавали вещи и продукты). 87% признались, что «ни в чем подобном не участвовали». В этом году о том, что уже сделали или собираются сделать это, заявляют 28% опрошенных. Рост почти в три раз. Правда, меньше собственно волонтеров: всего 1% респондентов сказали, что уже побывали или планировали поехать на Кубань.
Надо, конечно, делать скидку на то, что в 2010-м социологи спрашивали об уже совершенных действиях, а в этом гражданам дали возможность сослаться на намерение совершить хороший поступок в будущем. Однако, с другой стороны, географический охват бедствия двухлетней давности был несравненно шире нынешнего. Так что,
по-видимому, можно говорить об определенных сдвигах в настроениях граждан от пассивности и ожидания действий лишь со стороны органов власти к более активной позиции.
Особенно важно то, что сильно — почти на треть — упало количество людей, не видящих ничего зазорного в том, чтобы открыто признавать свою отстраненность от чужих страданий. Тут дело даже не в том, сколько людей в этом году реально поучаствуют в оказании помощи жителям Крымска, а в том, что равнодушное отношение к посторонним бедам потихоньку перестает быть нормой. Хотелось бы побыстрее, конечно, но, если эта тенденция закрепится, радоваться следует и ей.
Разумеется, ни в коем случае не хотелось бы проверять гипотезу о пробуждении сострадания в гражданах России на новых ЧП. Однако распространение неполитической активности, пусть не в таких очевидных формах, как прямое участие в действиях разного рода волонтеров, а в виде оказания им материальной и даже просто моральной поддержки, будет видно и без очередных чрезвычайных ситуаций.
Неблагополучия в России много, вполне достаточно для того, чтобы неравнодушные граждане нашли применение своей пробуждающейся активности. И разного рода самодеятельные организации, пытающиеся помогать бомжам, беспризорным детям, тяжелобольным и т. д., испытывают сегодня очевидный дефицит общественного сочувствия.
Кроме того, перед гражданами открыты широкие возможности преодоления пассивности на уровне своего района, микрорайона, квартала. Открыты не в том смысле, что начальство ждет их там с распростертыми объятиями, а, напротив, в смысле вмешательства в его деятельность. Первыми подвижками в этом направлении можно, наверное, считать успехи, которых чаще стали добиваться несистемные претенденты на места в муниципальных собраниях. Их возможности, конечно, весьма ограничены, но важно, что, голосуя за таких кандидатов, граждане демонстрируют более высокую активность.
Рост неполитической активности, естественно, оказывается и проблемой. Чем более многочисленными становятся волонтерские движения разного рода, тем очевиднее, что их деятельность плохо вписывается в нынешнюю систему государственного регулирования. Поэтому у сторонников волонтерства появляется желание как-то вписать этот феномен в правовое поле. Как известно, в Общественной палате уже разработана концепция закона о волонтерстве. Мотив понятен, однако проблемы волонтеров с разного рода отчетами и прочим свидетельствуют скорее об избыточном регулировании, а не о нужде в законах.
Власти же реагируют на наметившийся рост неполитической активности граждан весьма нервно. Это инстинктивная реакция:
российским начальникам непривычно и страшно видеть каких-то людей, которым «больше всех надо» и которые «суют свой нос куда не просят». Гораздо естественнее приписать таким людям неблаговидные намерения, объявить их агентами влияния или найти в их действиях корысть конкурирующей конторы.
Так что рассчитывать на режим наибольшего благоприятствования волонтерам и сочувствующим не стоит. Скорее, наоборот, политтехнологи будут порождать фиктивные организации в этой сфере, под предлогом урегулирования правовых вопросов будут делаться попытки забюрократизировать волонтерство и т. д.
Но если даже с учетом этих препятствий тенденция пробуждения общественной активности закрепится, это приведет к гораздо более серьезным последствиям, чем оппозиционная деятельность как таковая. Причем в конечном итоге и к политическим тоже.
