Цивилизация
Больной 83-летний Хосни Мубарак, правивший Египтом без малого 30 лет и вынужденный уйти в отставку в феврале 2011 года на фоне бессрочных массовых уличных акций протеста с участием миллионов людей, предстал перед судом. Это не только суд египетского народа и торжество закона (в соответствии этого судебного процесса нормам гуманизма и права как раз есть большие сомнения). Это, без преувеличения, суд истории.
Согласно приговору истории, диктаторским режимам, прикрывающимся разговорами об «особом пути», «суверенной демократии» или нигде не виданной «джамахирии», становится все труднее уцелеть. «Особый путь» кончился с окончанием исторического противостояния двух систем — западной и советской.
Противостояния в мире остались, некоторые даже обострились, но это уже не борьба за мировое господство двух конкретных политических идеологий.
Когда мир был биполярным, диктатуры разного толка могли найти покровительство у столпов этого мира — США и СССР, в зависимости от того «особого пути», который избирали конкретные режимы. Такие диктаторы не только в значительной мере содержались их «политическими метрополиями» и защищались ими идеологически, но еще и могли рассчитывать на гарантированное политическое убежище. Последний иранский шах умер в Каире (а после свержения Мубарака проживающей в США вдове шаха впервые за 30 лет не разрешили посетить могилу Мохаммеда Пехлеви в Египте). Филиппинский диктатор Маркос после изгнания нашел убежище на Гавайях. Глава ГДР Эрих Хонеккер избежал ареста новой немецкой властью, сбежав сначала в Москву, а затем, после крушения СССР, в Чили. Список спасенных «наших сукиных сыновей» (по одной из легенд, так Франклин Рузвельт характеризовал никарагуанского диктатора Сомосу) можно продолжать.
Первым сигналом к окончанию этой эпохи стал страшный конец румынского социалистического диктатора Николае Чаушеску, чей расстрел до сих пор может служить наглядным предупреждением автократам всех мастей и калибров.
Но некоторые социалистические диктаторы еще могли сбежать в Советский Союз или рассчитывать на относительный гуманизм новых режимов, воцарившихся в их странах. У смываемых волной арабских революций диктаторов этой подстраховки практически нет. Бывший тунисский президент Зин эль-Абидин Бен Али вовремя бежал в Саудовскую Аравию (там в свое время нашли убежище диктаторы Мобуту Сесе Секо из Заира и Иди Амин из Уганды). Эта же страна приютила практически свергнутого, но формально еще не отрекшегося от должности президента Йемена Али Абдаллу Салеха (оба лидера правили своими странами практически столько же, сколько Мубарак). Муамар Каддафи накопил «жирок» нефтяных денег, который пока позволяет ему содержать армию, воюющую с повстанцами. Но бежать из своей джамахирии Каддафи некуда: ему не предоставят убежища ни западные страны, ни государства мусульманского мира, ни та же Россия.
Аналогичные проблемы возникают и у постсоветских коррумпированных автократий. Экс-президенту Киргизии Аскару Акаеву дала пристанище Москва, его преемнику Курманбеку Бакиеву – «последний диктатор Европы» Александр Лукашенко. Большой вопрос, куда деваться Лукашенко в случае, если он не сможет усидеть у власти на фоне нарастающих народных протестов и экономических проблем: не факт, что его примет Россия, и уж точно не примет западный мир. Остаются разве что Венесуэла, где пока еще правит «друг Уго», или Куба.
Диктаторы не учли глобальных исторических изменений новой информационной эры: мир стал неизмеримо более открытым, держать народ в страхе и неведении все сложнее чисто технологически.
Возможность лавировать между более сильными противоборствующими сторонами (как делает Лукашенко) или удерживаться у власти за счет энергоресурсов (как Каддафи или Путин) существует, но она не обеспечивает подобным режимам прежней прочности. Это не означает, что в том же арабском мире на смену диктаторам «особого пути» приходят цивилизованные демократические силы. Это значит лишь то, что сама стандартная диктаторская стратегия бессрочного правления и использования государственных активов как личной собственности оказывается в ловушке, в тюрьме истории.
«Особые пути» развития стран кончились. А диктатуры или автократии любого толка и калибра вступают в непреодолимое противоречие с глобальным развитием человечества в эпоху информационной открытости, тотальной экономической взаимозависимости и наличия вызовов, с которыми не в состоянии справиться в одиночку ни одно государство.
