Цивилизация
«Это чистое непонимание, а не оппозиция», — так глава Верховного суда Вячеслав Лебедев объяснил продолжающиеся аресты подследственных по экономическим статьям.
Два месяца назад вошли в силу президентские поправки к 108-й статье Уголовно-процессуального кодекса, накладывающие запрет на заключение под стражу тех, кто подозревается в преступлениях, предусмотренных несколькими статьями УПК, если «эти преступления совершены в сфере предпринимательской деятельности». Суды, однако, продолжали работать в привычном режиме, исправно отправляя в тюрьмы тех, кого гуманизированный президентом закон сажать запретил.
Самым известным из этих решений стало очередное продление ареста Ходорковскому и Лебедеву, причем Хамовнический суд, который вынес этот вердикт, нового закона просто не заметил, а Мосгорсуд, куда обратились с апелляцией, хоть и заметил, но объявил, что деяния, которые вменяются подследственным, к сфере предпринимательской деятельности не относятся.
Ситуация вокруг обновленной 108-й статьи превращалась в открытую демонстрацию судов против гуманного закона, а также — что у нас выглядит более пикантно — и против официального главы государства, который эти обновления инициировал.
Поэтому после специально организованного собеседования Дмитрия Медведева с главами трех высших судов пленум Верховного суда объявил, что новый закон все-таки следует исполнять и, чтобы это было легче делать, растолковал непонятливому судейскому сообществу термины, используемые в этом законе.
Общий смысл разъяснений, которые в менее серьезных обстоятельствах, вызвали бы только улыбку, таков. Преступления, совершенные в сфере предпринимательской деятельности, — это преступления, совершенные при осуществлении предпринимательской деятельности. А предпринимательская деятельность — это предпринимательская деятельность, осуществляемая лицами, специально зарегистрированными для ее осуществления. В оригинале постановления пленума ВС все это излагается более подробно, но никак не более ясно. Впрочем,
судейско-прокурорский корпус вряд ли так уж и нуждается в каких-то формальных разъяснениях. Ему нужны неформальные. Буква нового закона была ему и без того вполне понятна с самого начала. Но нужно было разобраться в гораздо более важном: понарошку ли это вводится или действительно подлежит соблюдению.
Теперь можно подбить итоги первого раунда борьбы за смягчение экономических преследований. Итогов два.
Во-первых, президенту дали удовлетворение, объявив, что бойкот продвинутого им закона относится к категории случайных явлений. Если бы этого не было сделано, Дмитрий Медведев просто потерял бы лицо.
Во-вторых, судебной системе послан сигнал, что сажать подозреваемых по экономическим делам и в самом деле не следует.
Вопрос теперь в том, как она этот сигнал расшифрует. Дело не только в репрессивных традициях, которые подсказывают: посадить лучше, чем не посадить. Важна сама атмосфера во власти. Суды дышат и живут в этой атмосфере. Понадобится — смягчатся. А понадобится — и новый закон, и новейшее предписание аккуратно его соблюдать будут «не поняты» еще разок и сколько угодно подозреваемых пойдут под арест под любыми предлогами или вовсе без таковых.
Председатель Верховного суда советует немножко потерпеть и даже называет контрольные сроки: «Я думаю, к концу этого года применение альтернативных мер пресечения значительно вырастет». Что ж, давайте на это надеяться. Кстати,
вопрос об очередном продлении ареста Лебедеву и Ходорковскому придется решать в августе. Хотя это будет и не совсем конец года, но именно данное решение станет тестом, который покажет реальный масштаб и подлинные границы объявленной и только что дополнительно подтвержденной гуманизации.
Закон законом, но ясно, что вердикт будет тут определяться специальным порядком, так сказать, в режиме ручного управления. Но проблема гораздо шире. Ведь и вообще во всех нынешних попытках смягчить репрессивный дух нашей судебной системы главным инструментом оказывается все то же ручное управление, а вовсе не принятие гуманных законов.
Вся эта незаконченная история вокруг гуманизации 108-й статьи УПК с полной ясностью доказывает, что политическая воля властей, нажим руководящих лиц весят несравнимо больше, чем официально действующий закон. На несколько шагов продвинуться к смягчению нравов можно и таким способом. Но к правовому государству — вряд ли.
