Цивилизация
— Почему вы подписали письмо в поддержку Бахминой и других женщин, оказавшихся в ее ситуации?
Борис Стругацкий: Если ничего не можешь сделать, по крайней мере, подписывай письма. Горестная заповедь совка.
Михаил Леонтьев: Я о нем узнал от знакомых людей, и они мне предложили подписать. Я посмотрел письмо и сказал, что у меня нет никаких оснований его не подписывать. Мне действительно кажется, что и с человеческой, и с прагматической точки зрения, это абсолютно естественно.
Я написал объяснение от себя, что ни секунды не сомневаюсь в виновности Бахминой, поскольку знаю обстоятельства дела. Безусловно, я не считаю ее главной виновной, она вынужденный соучастник, но если есть какие-то и формальные, логические, политические основания для помилования, то это самый тот случай.
А учитывая и личные обстоятельства Бахминой, я не понимаю, почему ее не освободили условно-досрочно. Может, это специально сделано, чтобы проявить милосердие? Но на самом деле, по всем законам и понятиям, она заслуживает милосердия.
— Что для вас лично означало бы это освобождение?
Б. С.: Не знаю. И загадывать не хочу.
М. Л.: Для меня лично это означало бы, что все сделано правильно, разумно и по-человечески, что это еще для меня должно было бы означать? Я понимаю, почему такие вещи никак нельзя распространять на главных фигурантов дела ЮКОСа. Они и их сторонники, союзники создали ситуацию, при которой такого рода действия будут расценены как политическая капитуляция российской власти. Это настолько дезорганизующий и вредный сигнал, что никакие преимущества и никакие соображения в пользу такого решения не перевесят тот колоссальный политический ущерб, который будет этим нанесен. Тем более что они сидят по закону, и они не признают себя виновными, не выполняя, таким образом, одно из главных условий. В результате
власть должна либо раскаяться сама, то есть, прямо или косвенно заявить, что в этом случае была не права, либо раскаяться должен осужденный. Почему власть должна раскаиваться, мне совершенно непонятно, а раскаяние другой стороны отсутствует.
С Бахминой же ситуация другая: во-первых, она реально раскаялась, во-вторых, она действительно достойна милосердия, и в-третьих… Хотя я не сказал бы, что она невольный соучастник, потому что как и многие люди, работавшие на ЮКОС, прекрасно понимала, что оценка их деятельности включает в себя и эти риски. Им, грубо говоря, платили за эти риски. Есть категория трудящихся в наших крупных компаниях, которая ничего не подписывает. За них пишут другие, специально нанятые люди, которые в случае чего должны отвечать. Нанимаются они на очень неплохих условиях. И когда говорят, что, мол, они подставные, они не знали — это неправда. Я знаю многих юристов, которые говорят: все мы прекрасно понимаем, и нечего тут голову морочить. Невиновным человек в подобном случае может быть признан лишь в том случае, если докажет свою полную профессиональную некомпетентность или умственную отсталость.
В истории ЮКОСа существует огромное количество людей, которые в прямом смысле оказались заложниками сложившейся ситуации. И Светлана Бахмина, строго говоря, к ним не относится.
У меня вообще есть подозрение, что некая сила стремилась к тому, чтобы распространить виновность на как можно большее количество людей.
— Что помилование Бахминой, как политическое действие, даст российскому обществу? Какой пример, какой сигнал?
Б. С.: Наше общество слишком неоднородно, чтобы воспринимать такого рода сигналы как что-то единообразное.
Оппозиционеры (самые глупые из них) будут считать, что победили. Консерваторы поморщатся («нельзя уступать, нельзя, дашь им палец — они всю руку...»). Приличные люди без политических амбиций будут просто радоваться «хеппи-энду».
Мы, знаете ли, хеппи-эндами не избалованы. Еще будет множество озлобленных дураков, которые станут шипеть про «воров, которые должны сидеть в тюрьме». И никто из думающих и следящих за политикой людей не сделает из этой истории никакого сколько-нибудь серьезного вывода.
М. Л.: Сигнал один: что милосердие, предусмотренное законом и логикой, возможно, и оно приветствуется.
— Что помилование даст российской власти и ее верховному обладателю? Что сообщит об этой власти народу?
Б. С.: Не будет комментариев. Что бы я ни ответил, я рискую ухудшить ситуацию, и без того невеселую.
М. Л.: Что оно может дать? Это нормальное действие. Я не буду говорить о том, что где-то в каких-то кругах рейтинг президента неимоверно вырастет, хотя это наверняка так и будет. Но я уверен, что власти исходят не из этих соображений. Это нормальное решение, у президента есть право карать и миловать. И у меня нет никаких сомнений в том, что Бахмину помилуют.
— Что помилование даст России как государству, на которое смотрят другие страны?
Б. С.: Я полагаю, что в глазах так называемого Запада мы, безусловно, улучшим свой имидж. Наверное, это тоже важно, но я вообще не склонен рассматривать «дело Бахминой» с точки зрения политики. Оно лежит не в сфере политики, а в сфере милосердия. И только в этой сфере должно рассматриваться.
М. Л.: Каждому государству разумное действие приносит только пользу.
