Цивилизация
«Газета.Ru-Комментарии» публикует фрагмент статьи «Сильные и слабые стороны российской экономики: возможности и вызовы».
Суть современной российской социально-экономической трансформации — в модернизации российской экономики, в переходе ее из индустриальной системы в современную постиндустриальную. Аналогичные задачи решали западные страны в 70–80-е годы ХХ века. И они тогда, и мы сейчас проходим через трансформационный кризис.
Однако, в отличие от западных стран, Россия вступила на путь постиндустриальной трансформации позднее, и нам важно обеспечить не только модернизацию, но и модернизацию ускоренным темпом, позволяющим сократить или преодолеть существующий разрыв между уровнем развития России и наиболее передовых в технологическом отношении стран мира. Фактически речь должна идти о выработке модели постиндустриального рывка — об инструментах государственной политики, которые обеспечат такой рывок.
С учетом современного состояния институтов и противоречивых социально-экономических и политических тенденций развития общества можно выделить три качественных сценария развития экономической и политической систем страны:
австралийский путь, который предполагает диверсификацию экономики, изначально имевшей сырьевую направленность, при сохранении политических институтов современного западного общества;
мексиканский путь — рыночная экономика с доминированием нефтяного сектора, хотя и при значительной диверсификации;
нигерийско-венесуэльский путь — экономика, основанная на нефти при малой диверсификации и слабых политических институтах.
Австралийская модель
Богатая природными ресурсами Австралия смогла осуществить диверсификацию экономики и адаптировать значительный поток мигрантов. Полученные от экспорта сырья в Японию и страны Юго-Восточной Азии ресурсы были использованы для диверсификации внутреннего производства и формирования современной постиндустриальной экономики. Для России такой путь означает, что темпы роста (ВВП и особенно среднедушевого ВВП) будут высокими или умеренным и обеспечат сближение уровня развития а в последующем к реальной конвергенции с наиболее развитыми странами мира. Иностранные инвестиции в этом случае будут существенными и диверсифицированными по отраслям. И их основной поток не будет как сейчас направляться в топливно-энергетического комплекс.
Доля ТЭКа при таком сценарии остается высокой в экспорте, но постепенно снижается во внутреннем производстве. Тем самым реализуется австралийская модель диверсификации производства за счет ресурсов, получаемых от сырьевого экспорта. Высокая активность иностранных инвесторов приводит к тому, что в зависимости от конъюнктуры цен на продукцию ТЭКа платежный баланс по текущим операциям или близок к нулю, или становится пассивным. Укрепление рубля будет продолжаться, но оно компенсируется повышением производительности труда благодаря высокой инвестиционной активности отечественного и иностранного капитала. Консервативная бюджетная политика ограничивает бюджетную нагрузку на экономику. Доля бюджета в ВВП остается на уровне более низком, чем в наиболее развитых странах. Инфляция составляет не более 3% в год.
При осуществлении реформ повышенное внимание уделяется состоянию политических институтов и повышению эффективности социальной сферы (реформирование образования и здравоохранения). Именно в развитии этих секторов будет находиться ключ к продвижению по этому пути. Развитие политических и социальных институтов ориентируется на стандарты современной демократии. Условия для деятельности бизнеса сходны с развитыми странами, но в ряде аспектов более благоприятны (например, более мягкое трудовое законодательство). Судебная система независима от политического давления. Проводится активная политика по борьбе с коррупцией.
При таком сценарии, вероятно, у России постепенно формируется единое экономическое пространство с ЕС, снимаются тарифные и нетарифные барьеры и создание общего рынка. Это наименее инерционная модель.
Для ее достижения необходима активная государственная политика по институциональному строительству, по реструктуризации всего бюджетного сектора экономики, по повышению эффективности бюджетных расходов.
Мексиканская модель
Эта модель предполагает обеспечение высоких темпов экономического роста за счет развития топливно-энергетического комплекса и связанных с ним отраслей. Для нее естественны высокие темпы роста, а при устойчиво высоких ценах на нефть темпы экономического роста и инвестиционная активность могут существенно превышать темпы роста предыдущей модели.
Объем прямых иностранных инвестиций также высок, однако они концентрируются преимущественно в ТЭКе и некоторых других секторах экономики.
Этот сценарий предполагает умеренную диверсификацию экономики, поскольку основное внимание инвесторов будет уделяться топливно-энергетическому комплексу. Его доля остается доминирующей в экспорте и высокой в структуре ВВП. Диверсификация происходит, но медленно. Особенно сложной проблемой становится импортозамещение из-за снижения конкурентоспособности ряда отраслей внутреннего производства в результате «голландской болезни». Экспорт в этом случае будет оставаться преимущественно сырьевым, хотя вполне возможно усиление доли в нем отраслей, отличных от нефти и газа: металлургии, большой химии и других экологически грязных производств, сельского хозяйства.
Этот сценарий предполагает сохранение устойчиво активного торгового баланса. Платежный баланс по текущим операциям тоже активный, но постепенно снижается. Это не будет создавать серьезных проблем, если не произойдет значимого изменения роли ТЭКа в мировой экономике. Высока вероятность значительного усиления роли государства в экономике, что будет проявляться по двум направлениям. Во-первых, инвестиционная активность. Государство будет вкладывать средства в развитие инфраструктуры — как в общую, так и в транспортировку энергоресурсов, создавать институты поддержки частных инвестиций, а также, вероятно, осуществлять прямые инвестиции в отрасли экономики, малопривлекательные для частного бизнеса. Механизм частно-государственного партнерства как способ совмещения инвестиционной деятельности государства и бизнеса станет при таком сценарии ключевым. Во-вторых, государство будет активнее защищать отечественного производства от иностранной конкуренции. Снижение конкурентоспособности части внутреннего производства будет укреплять позиции сторонников протекционизма, и правительство рано или поздно непременно пойдет по этому пути. Отдельные секторы национальной экономики (прежде всего сельское хозяйство и продукты питания, некоторые отрасли машиностроения) будут закрываться для иностранной конкуренции. Это в свою очередь обернется дальнейшим снижением конкурентоспособности этих секторов.
Экономическая активность государства будет наталкиваться на объективные препятствия политико-административного характера. Ключевой проблемой их эффективности будет способность или неспособность страны значительно улучшить качество институтов государственной власти, включая административную и судебную. Развитие политического режима при таком сценарии происходит, скорее всего, в логике «полуторапартийной демократии». Имеется в виду сохранение демократического режима при значительном усилении роли одной политической групп (партии), постоянно выигрывающей выборы.
Такая модель может обеспечить достаточно успешное экономическое развитие, как свидетельствует опыт Мексики, а также послевоенных Италии и Японии, несмотря на некоторые издержки ее практического осуществления (высокий уровень коррупции).
Впрочем, доминирование ТЭКа будет негативно влиять на устойчивость «полуторапартийной системы», способствуя возникновению иллюзии надежности и устойчивости и тем самым снижая ответственность и качество принимаемых решений.
Значимые реформы в социальной сфере проводиться не будут, поскольку наличие финансовых ресурсов позволит поддерживать в этих секторах status quo, не вызывая значимого социального протеста. Социальные отрасли будут оставаться в неосоветском состоянии и не смогут стать источником социально-экономического рывка.
У данной модели имеются два очень серьезных ограничения с точки зрения перспектив развития страны. Во-первых, она уязвима для шоков внутреннего и внешнего характера.
Устойчивость ее функционирования связана с сохранением благоприятной для России внешнеэкономической конъюнктуры. Падение цен на нефть на сколько-нибудь продолжительное время приведет к началу тяжелого, возможно, даже системного кризиса.
Тяжесть кризиса будет преимущественно зависеть от длительности сохранения высоких цен мировых на продукцию ТЭКа. Чем дольше продлится нефтяной бум, тем более усилится структурная зависимость экономики (прежде всего внутреннего производства) от вливаний «дешевых денег» и, соответственно, от растущего импорта дешевых товаров. Тем самым высоки риски повторения сценария развития СССР.
Во-вторых, реализация этой модели закроет возможность для прорыва в постиндустриальную систему, сценария сокращения разрыва с наиболее развитыми странами мира. Это связано с отказом от решительной модернизации отраслей социальной сферы.
Вместе с тем здесь возможен еще один поворот в развитии событий. Если высокие цены на нефть будут удерживаться на протяжении длительного времени (примерно совпадающем с периодом данного прогноза), то сам по себе экономический прогресс будет подталкивать к улучшению политическим институтов, к осуществлению дальнейшей демократизации, преодолению коррупции.
Таким образом, мексиканская модель обеспечивает относительно устойчивое экономическое развитие умеренными или высокими темпами без проведения существенных структурных преобразований — ни в экономике, ни в политике, ни в социальной сфере. Тем самым создаются условия для обеспечения текущей экономико-политической устойчивости при отсутствии внешних для системы шоков.
Однако ее серьезными проблемами является уязвимость перед шоками и низкая вероятность реализации сценария постиндустриального рывка.
Нигерийская модель
Эта модель предполагает развитие страны, опирающейся на наличие обильных природных ресурсов при наличии благоприятной внешнеэкономической конъюнктуры. Здесь происходит консервация экономической и социальной ситуации при доминировании механизмов инерционного развития. Темпы роста полностью зависят от состояния мирового рынка на энергетические ресурсы, поскольку именно он обеспечивает валютные поступления для решения всех остальных задач экономического, социального и политического развития страны. Можно предположить, что при прочих равных условиях темпы роста в среднесрочной перспективе должны будут снижаться даже при неизменно высоких ценах на экспортные товары, поскольку по мере укрепления сырьевой экономики (и притока нефтедолларов) будет снижаться качество экономической политики и, соответственно, общий уровень эффективности экономики.
При таком сценарии вероятно укрепление двух тенденций в политике вообще и в экономической политике в особенности. Во-первых, укрепление авторитарных тенденций. Ресурсы топливно-энергетического комплекса хорошо поддаются централизации и концентрации в одних руках, что будет создавать базу для авторитарного режима. Наличие мощных финансовых ресурсов, не связанных с ростом производительности труда, позволяет строить систему власти, не интересующейся мнением налогоплательщика. (Проблему взаимосвязи уровня экономического развития и политического режима очень убедительно раскрыл С. Хантингтон в логике «демократии налогоплательщика»: «Тезис «нет налогов без представительства» являлся политическим лозунгом, тогда как тезис «нет представительства без налогов» отражает политические реалии». Тем самым становится понятно и исключение из общего правила — нефтяные монархии, сочетающие высокий уровень среднедушевого ВВП с авторитарным политическим режимом. Здесь практически нет налогов, бюджет в основном формируется за счет нефтяной ренты, что дает возможность игнорировать политические требования общества, обусловливая очень своеобразный «общественный договор»: мы не берем у вас налогов, а вы не требуете политических прав).
Во-вторых, усиление популистских тенденций в экономической политике.
Наличие дешевых финансовых ресурсов позволяет покупать политическую поддержку за счет бюджетных вливаний и экзотических экспериментов над экономикой.
В этих условиях важнейшим фактором поддержания экономического роста высокими или хотя бы умеренными темпами становятся государственные инвестиции. Иностранные инвесторы относятся к стране весьма скептически и вкладывают свои средства почти исключительно в ТЭК и в некоторые другие связанные с ним производства. Результатом такого развития событий оказывается быстрое ухудшение платежного баланса по текущим операциям, а также постепенное ухудшение финансовой и денежной политики, переход к политике бюджетного дефицита. Бюджетный дефицит (как источник госинвестиций) становится фактором подстегивания экономического роста, что, однако, ухудшает общую экономическую ситуацию в стране. В результате разворачивается классическая модель макроэкономики популизма, хорошо известная по опыту многих латиноамериканских стран. Их опыт показал крайнюю опасность такой политики даже применительно к индустриальной фазе развития производительных сил. Практически все следовавшие этим рецептам страны не смогли решить задачу сокращения разрыва с наиболее развитыми государствами, а некоторые резко увеличили свое отставание (например, Аргентина). После непродолжительного периода экономического роста (да и то не везде) следовал тяжелейший экономический и политический кризис.
Выход же из популистской модели всегда происходил очень болезненно, в большинстве случаев — через военные перевороты.
Таким образом, нигерийский сценарий предполагает устойчивое воспроизводство политической нестабильности.
Естественным результатом такого развития событий является усугубление кризиса политических и правовых институтов — высокий уровень коррупции, а также деградация отраслей социальной сферы.
Последняя финансируется по остаточному принципу с сильной компонентой популизма при принятии соответствующих решений.
Названия моделей являются, разумеется, крайне условными. Ни в Австралию, ни в Мексику, ни тем более в Нигерию Россия все равно не превратится. Однако такого рода названия позволяют выделить некоторые существенные обстоятельства развития и особенности итогового состояния, которые важно принимать во внимание при осуществлении текущей экономической политики.
Нами были просчитаны прогнозы достигаемого Россией уровня развития при трех вариантах среднегодового темпа роста:
вариант А — 3%, что является минимальным темпом, примерно соответствующим среднемировому росту;
вариант В — 5%, то есть темп роста, не решающий задачу удвоения ВВП, но превышающий среднегодовой темп роста наиболее развитых стран мира и потому обеспечивающий сближение уровней экономического развития (решение задачи догоняющего развития). Этот темп роста представляется также вполне адекватным с точки зрения глубоких структурных реформ в экономической и социальной сферах;
вариант С — 9%, максимальный темп роста, немного превышающий задачу удвоения ВВП за десятилетия.
При построении моделей экономического развития в расчетах заложено предположение, что достижение определенных уровней экономического развития будет сопровождаться соответствующими изменениями других параметров экономической, политической и социальной жизни.
С учетом существующих в современном мире соотношений среднедушевого ВВП и других социально-экономических параметров определяется, какие иные показатели могут характеризовать Россию при достижении тех или иных итоговых параметров через 20 лет.
Расчеты по модели позволяют сделать три достаточно важных вывода.
Во-первых, даже при 9-процентном росте Россия в двадцатилетней перспективе не достигает уровня экономического развития, которого не было бы ни у одной страны мира в 2003 году. Таким образом, несмотря на продолжительность анализируемого временного горизонта, набор основных социально-экономических характеристик находится в пределах, наблюдаемых в современном мире, что подтверждает принципиальную допустимость используемой нами методологии расчетов.
Во-вторых, нигерийская модель никак не просматривается даже при достаточно низких темпах роста ВВП. Для деградации описанной нигерийской моделью страна должна погрузиться в многолетний хаос, что вряд ли возможно для страны нашего уровня социально-экономического развития.
В-третьих, даже при низких темпах экономического роста (вариант А) Россия выходит на уровень современных стран — членов ЕС, хотя и находящихся в нижней части списка по уровню экономического развития. А при варианте В выходит на уровень стран с самым высоким среднедушевым ВВП в современной Европе (Норвегия, Ирландия).
Статья написана на основе доклада, представленного на Санкт-Петербургском экономическом форме. Полностью статья будет опубликована в журнале «Экономическая политика» (№ 2, 2006).
