Просто один

У Бориса Абрамовича, пожалуй, обнаружилось даже больше близких друзей, чем у Высоцкого после того, как Семеныч оказался в похожей ситуации. Пикейные жилеты теперь вот соревнуются: кто первый сказал «палец в рот не клади»? А я вот общался с ним всего раз, просто как репортер. Говорили, да, о вечном, и было интересно, не скрою. Я не пытался показаться умным, не для этого полез с разговором. Никакого предубеждения, никакой ненависти, никакой злобы даже. Интерес! Какие они там, на самом верху? Как себя ведут, что и как говорят? Как щеки надувают? Просто знать это. И еще я хотел ощутить излучение, какое обычно идет от людей с повышенным энергетическим ресурсом. Это удалось.

Я работал тогда в вольной наглой газете, которая делала что хотела, было самое начало 1999 года, симпозиум в Гарварде. В той газете я и напечатал интервью. У меня были и потом еще появились к Березовскому вопросы, но не истерические, не пафосные. Да они и сейчас кажутся мне забавными.

Я хотел для себя уяснить, ну и чтоб с другими обсуждать, отталкиваясь от чего-нибудь, хоть от чего: а вот почему Березовский командует страной? На каком таком основании?

Ну вот, думал я, Ельцин. Правильно он победил в 1996-м или нет — здесь не об этом речь. Но все приличия были соблюдены, все процедуры. Предвыборная, потом сами выборы, урны там, телерепортажи, инаугурация с заграничными даже высокими гостями — ну снег и мороз, да, но вот вам календарь, по документам чисто весна, даже если она вам не нравится. А может, я вчера вышел из запоя длиной 10 месяцев, и все нечестно, и на самом деле на дворе январь 2014 года, а не конец марта 2013-го? Нет, вот все документы, все чисто, вот справка, и чучело зимы спалили, как положено.

Особенно меня допекали мои товарищи из почвенников, которые вынимали из меня душу по этому поводу: на каком основании?! Я в общем писал про то, что Березовский был регентом, ну не Ельцин же царствовал, в самом деле. Бывали в разных странах, в разных ситуациях регенты, ничего страшного, но меня несколько смущала слабая легитимность Абрамыча. Мне не нравилось, что моей страной и, соответственно, как бы и мной командует непонятно кто и непонятно на каком основании. Забегая вперед, скажу, что нету у меня любви и к Путину, но надо признать, что процедуру он соблюл как мог, во всяком случае старался, и документами проложился.

«Если в стране начнутся еврейские погромы, то пострадавшие будут знать, кто в этом виноват!» — говаривал я. Имея в виду злобу радикальных патриотов и некоторый бытовой антисемитизм нашего этноса, притом что я, как известно, просвещенный космополит. Но как-то все обошлось, к счастью.

Да, так в институте регентства нет ничего плохого. Если просматривается какая-то легитимность. С легкой и, по мне, простительной натяжкой можно считать, что в 1991—1992 годах регентом был Егор Гайдар. Когда вышестоящие начальники куда-то девались и находили способ устраниться от решения тяжелых проблем, он брался за штурвал. В 1993-м без него никто б не отважился позвать народ на улицы и шмалять из танков. Но Егор Тимурыч был все же не самозванцем, а и. о. и вице и никого не подсиживал, полномочия не перехватывал.

Ну какое было мое дело, казалось бы? Но уж такой я был идеалист и романтик. Так получилось. Ответа на мои вопросы не было.

Еще про 1996 год. Про все эти разговоры, которые вел и сам покойный, — что был выбор не персонажа, но строя. С этим я как раз согласен: и сейчас, и тогда был! В этом была железная логика: нет смысла пускать на свободные выборы коммунистов. Ибо те если победят, то, как обычно, придушат оппонентов и выборов больше не будет аж до нового путча. Вообще бы их не пускать на выборы! Да и все партии проверить: «Вы когда были у власти, что было с оппозицией? Она была в парламенте? Ну и вы туда идите. А, она была в лагерях, в психушках и на кладбищах? Вот и вы сейчас туда отправитесь все». В этом была бы справедливость…

А дальше Борис Абрамович — как бы продолжая нашу заочную, о которой он, правда, понятия не имел, дискуссию о границах дозволенного —

взял да и купил газету. В которой я не только работал, но и имел к ней очень трепетное отношение. Кто не любил, тот не поймет.

Понимаете, у нас отношения, у нас общее непростое прошлое, мы прошли вместе через разное, я, пожалуй, и жизнью мог рискнуть ради нее, да и делал это. Она снилась мне. Тогда и еще годы после. Я мог бы убить за нее, мысли такие были, конкретные, и я гнал их от себя. Не хочется вспоминать даже про то помрачение. Короче, у нас лирика и чувства, а тут пришел парень с чемоданом денег, раскинул по столу колоду кредиток и говорит: она теперь моя. А что она? Она кивает.

Я тогда уволился — по собственному. Никто этого не понимал. И кому я мог это объяснить? Что вот я парился по ее поводу, любил ее, а оказывается, ею можно обладать и за деньги. То есть, значит, мы жили душа в душу, но внезапно и случайно выяснилось, что я с ней занимался любовью, а она со мной — сексом! Если кто видит разницу, тот меня, возможно, поймет.

И кто же виноват в той любовной коллизии? Борис Абрамыч? Ну при чем тут он, всякий бы пленился той красавицей, какой она была тогда (сейчас, говорят, подурнела, а сам не знаю). Она сама? Ну зачем так с ней строго… С ее-то ремеслом, одним из древнейших… На ее месте так повела бы себя всякая, да всякая именно так себя и вела — посмотрите историю продаж и перепродаж разных газет. Кого душить, Дездемону или Яго? Да никого. Мавр зря сел на измену, зря взбеленился. Сам виноват! Дал волю чувствам. С другой стороны, всякая любовь, какую ни возьми, доставляет, и еще как! Глупо было бы от нее отказываться.

Ну, про ругань с радикальными патриотами я говорил. Но и с либералами (за которых я всегда вписывался) были разборки.

— Ты не рыночник, ты социалист! Как же так — уже и СМИ нельзя продавать! Это неправильно, ты ничего не понимаешь.
— Да продавайте все что хотите, хоть и друг друга, но только без меня! Он купил газету без меня — меня не купил!

Причем я не желал Борису Абрамычу зла, вот ей-ей. Ну он был реально ни при чем! У меня бывали счастливые соперники в молодости (я про личную жизнь), и никто из них не может на меня пожаловаться!

Ну да, все на нервах, как обычно в таких случаях. По ночам, приняв на грудь 0,7, я звонил бывшим коллегам: «Здравствуй, тварь продажная!»

Ну не му*ак? Некоторые из этих ночных абонентов тоже, наверно, потом уходили на высоком градусе и тоже звонили кому-то из оставшихся. Иных уж нет, а те далече...

Потом была история с УЖК, в смысле НТВ, вот совсем недавно — с радио «Свобода». «Власть». Openspace. Кто там еще? Кто-то смеялся над страстями коллег, а я — нет, конечно. Любовь, друзья, это тонкая штука, и мало кому она выпадает. Кому нет — им даже стыдно признаться, и они корчат из себя циников. Мне их жаль.

Так вот Березовский. В России корона, такая вот беда, то и дело падает в грязь. Никто не осмелился тогда поднять ее. Где были все умники, все генералы, все князья, партийцы, горланы? Молчали, потупившись. Нашелся человек, который решил взять на себя ответственность. Он никого не отталкивал, не интриговал, он был просто один, и никто ему тогда слова не сказал. Все пошли за ним как дети! Про какое мы говорим народовластие, про какие гражданские идеалы, когда в Кремле лучшие люди сидели тихо. И вот Березовский делал, что считал нужным, как мог, как понимал. А большего он не мог. Старый еврей сам не мог стать русским царем, и он это понимал.

Он отдал корону другому человеку, у которого с пятой графой был порядок, да и вся анкета роскошная. Ошибка? А может, и нет. Может, просто не было другого выхода. Бизнесовые люди думают, что всегда есть выход! Но иногда его просто нет. Нет, и все. Такое бывает, это вам говорит старый романтик. И надо мужественно принять этот удар судьбы. Читайте Шекспира, там про все написано.