Бегство из цирка

— Нами управляют два клоуна!

С таким воззванием обратилась ко мне дама в центре Москвы, на зебре пешеходного перехода. Дама была ближе к 60, с лишним весом, с горящими глазами и хорошим лицом — учительница, что ли. Вряд ли из цирка, как могло показаться по ее реплике. Я пожал плечами:

— Ну, даже если б и так, что ж делать? Делать нечего.
— А пусть они уезжают! В Америку! И не возвращаются оттуда никогда.

Неожиданная опция.

— Вряд ли они согласятся на ваше предложение, — успокаивал я случайную собеседницу. — Зачем бы это им было нужно? Тем более перед выборами…

Эту даму скорей саму отправят за границу, вон же «Единая Россия» обсуждает план выселения пенсионеров в другие страны. Там, где дешевая жизнь, хороший климат, нормальная медицина и вообще все разумно устроено.

И еще бабушка с Красной площади подпадает под этот план. Есть там одна старушка с рюкзачком, пропагандирует здоровый образ жизни, которая невозможна без регулярного посещения Мавзолея: только там и можно подзарядиться космическим излучением. А что ж у нее в рюкзачке, у народной этой целительности? Живущей напряженной духовной жизнью? Полсотни разборных пластмассовых яиц от «Киндер-сюрприза». Каждое на ниточке. Надо держать яйцо на весу и следить за его колебаниями: если их расшифровать, то можно общаться с дорогими покойниками. Так-то.

В общем, все возрастные категории нашего населения втягиваются в тему миграции. Валить, ссылать, выселять, детей отправлять на учебу в Англию, стариков — на отдых в Турцию, 40—50-летних — в бизнес- или в политэмиграцию, кому как повезет, как карта ляжет. Даже вон про тандем говорят, что и он не исключение… Встречная бабушка захотела его сослать, в Древнем Риме, не говоря уж про Афины, это было страшное наказание. А мы же, кстати, Третий Рим, как известно.

Солженицын в свое время говорил, что русская провинция отличается от Москвы приблизительно так же разительно, как Москва от Запада. Это он нам сообщал при советской власти, из Америки. Никуда тогда еще не выезжая, мы пытались представить себе сказочный Запад, отталкиваясь от Урюпинска и мысленно надувая Москву, как лягушку, через соломинку.

В начале 90-х, слетав уже в пару-тройку заграниц, я ломал голову, осмысливая оценочное высказывание Эрнста Неизвестного. Он сообщил мне тогда, что эмиграция страшней и тюрьмы, и войны. А прошел он через все. Я был под впечатлением. Даром что происходила наша беседа на очень серьезном Shelter Island неподалеку от Манхэттена. При всей своей шикарности остров имел серьезный изъян: там не было ни одного ларька, где в ночи можно б было разжиться водкой. Вот она, хваленая западная демократия!

И далее: уехать значит немного умереть. Эмигрировать — это все же смахивает на переселение в иной мир. Конечно, хорошо, когда на новом месте меньше изнурительных бытовых проблем и больше правосудия и прочей справедливости. А если бытовых проблем не будет вообще? И кругом одна сплошная справедливость и больше ничего? Райские кущи или раскаленная сковородка, honoris causa. Как-то бы не хотелось бы раньше времени все-таки… Может, все-таки лучше еще пожить тут, пусть даже и отвлекаясь на решение надоевших проблем?

Дискуссия меж тем не утихает. Валить, не валить? «Пусть сами валят!» — это не ответ, это всего лишь поэтический образ, пиитическая вольность. Которую могут себе позволить поэты или дамы со следами былой красоты, вот как встретившаяся мне.

Я, кстати, шел из книжного. Из букиниста. Где купил шеститомник Пришвина по цене бутылки водки, надо же. Мне захотелось освежить в памяти тексты большого писателя, который провел в России самые жуткие революционные годы (и вообще всю жизнь, какая у него была) и пришел к неожиданному выводу: большевики якобы единственные поняли русского мужика и все сделали наилучшим образом, то бишь так, как он хотел. Вот и сейчас про Путина многие говорят, что он лучше других знает своего избирателя; независимые эксперты оценивают популярность премьера в 65%. Конкуренты нервно курят в сторонке.

Дом-музей Пришвина, кстати, стоит на Рублевке, в самом ее конце, после Жуковки еще пилить и пилить, дальше чем энтэвэшное Чигасово и ходорковское Кораллово. Пришвин как будто устремлялся на Запад и добрался до 33-го километра, а дальше — тупик, остановка…

Где жить, куда ехать? Я довольно часто думаю в этой связи про своего знакомого батюшку, отца Михаила. Он еще при советах уехал в Германию, еще будучи светским человеком. И вполне там обустроился с женой и детьми. А после с семьей вернулся с намерением принять сан, что и сделал. И вот ему предложили на выбор три прихода. Вы, мол, посмотрите все варианты и сделайте свой выбор. Но о. Михаил отказался от просмотров и потребовал, чтоб его отправили все равно куда. Почему так?

— А Бог же везде один. Какая разница, в какой город, в какой поселок?

Пример нетипичный, конечно. Воинствующий материализм, прагматичный атеизм, модная и всепобеждающая тяга к наживе — вот что одолело наш этнос. В отличие от о. Михаила широкая публика не очень надеется на русского Бога. Она не рассчитывает на него всерьез. (Говорят еще, что верующий человек не может быть несчастным, но уж слишком высокая материя, чистый неформат в данном случае.) На кого ж тогда? На что? Ну на стабильность. На вертикаль. На тандем. Или, напротив, на смену режима. На накопленные деньги. На американский паспорт, который будет у твоего ребенка, если родить его в Штатах. На резаную крашеную бумагу (помните, были «Жигули» модного цвета «валюта»?), запасенную на черный день. На страховку в солидном учреждении. Или — если уж рубить собаке хвост, так по самые уши! — отъезд в иные края, чтоб дышать там, типа, полной грудью. Ну или у кого какая есть. (Или вот еще полумера: уехать, получить там полновесный паспорт, с которым не надо шакалить у иностранных посольств, выпрашивая визу, а уж потом жить хоть в той же России.)

Так что же делать? Ехать или оставаться? Как сказали мудрецы, разные, один за другим: что ни выбери — пожалеешь!

А вот это успокаивает. И даже утешает. Получается же, что по-любому мы все на верном пути! Когда все варианты будущего одинаково хороши, это, по мне, и есть счастье.